Всему свое время. Анатолий Тимофеевич Репецкий

Макарова, как некурящего даже не допрашивали, а пожилой легионер смотрел на поручика совершенно равнодушно, словно и не давал ему никаких спичек. Они приступили к работе, Оболенцева среди них не было, но охрана этого не заметила. Самих каторжан его отсутствие вовсе не интересовало; все видели, как он с тем чучелом ушел в барак. А не вернулся, так может спать лег под шумок; у них у всех слипались глаза после бессонной ночи, устроенной им Толстым Фрицем. Но никто даже не предполагал, что впереди точно такая же ночь, как и предыдущая. Когда построились на вечернюю перекличку, обнаружили, что заключенный Оболенцев не стал в строй; его не нашли ни в бараке, ни на остальной территории. Все, как один подтвердили: он ушел вместе с приезжим в барак, откуда затем вышел чиновник один и направился к дыре, потом, кажется, к воротам, у которых стоял его автомобиль. Допросили часового, тот доложил: в отверстие никто не выходил, а человек в плаще и шляпе, тот, что утром прибыл в лагерь, приказал ему зашить дыру.

      – Нет, он ничего не говорил, рот у него был закрыт шарфом. Он показал руками, и мне все было понятно, ведь служу уже не первый год и жесты начальства схватываю на лету, – оправдывался часовой, – я тут же исполнил, и в эту дыру из лагеря никто не вышел.

      Решили еще раз обыскать барак исчезнувшего Оболенцева; в самом углу была деревянная перегородка, за ней иногда спал кто-нибудь из надзирателей. Туда уже заглядывали несколько раз, но теперь решили посмотреть и под койкой. Подняли опущенное до самого пола одеяло и увидели там огромный сверток из еще одного одеяла. Когда его развернули, то увидели связанного по рукам и ногам инспектора в нижнем белье и с кляпом во рту. И стало понятно, почему следователь прикрывался шарфиком: нижняя часть его лица – губы и подбородок – представляла собой сплошное фиолетовое пятно, какое бывает при пигментации или рожистом воспалении кожи. Теперь всем стало ясно: из лагеря сбежал именно заключенный Оболенцев, используя внешнее сходство: одинаковый рост и комплекцию, и, самое главное, верхнюю одежду, шарф и шляпу приезжего. И вдобавок уехал на его служебном авто. Пострадавший заявил, что его раздели и связали, угрожая огромным ножом. И еще, ему кажется, нападающих было несколько, и он героически отбивался, но уступил лишь их численному превосходству.

      «Все трусы так говорят», констатировал про себя начальник лагеря: часовой с вышки видел, как вместе с этим героем вошел в барак лишь один человек и точно так же один и вышел, но уже в одежде инспектора. Но он не стал перечить пострадавшему и, чтобы его хоть как-то успокоить, заверил: злоумышленников быстро найдут и примерно накажут.

      – Конечно же! Вы постарайтесь, а то этот негодяй вместе с одеждой унес мои документы и деньги, – воскликнул агент.

      Начальника лагеря услышанное сразило наповал: еще бы, если заключенный бежал с документами инспектора, то мы вряд ли быстро его поймаем, не исключено, что этого вообще не удастся сделать. Пока оповестят посты и комендатуры, наглец сядет в любой