Безумно богатая китайская девушка. Кевин Кван

А-Цин, кухарка в Тайерсаль-парке, отвечала за новогодний стол, где ежегодно появлялась гигантская запеченная ветчина (с ее фирменным соусом из ананасового бренди).

      Но впервые за много лет Элинор не наслаждалась обедом, едва притронувшись к ветчине, которую Джеральдина Тань объявила «даже более сочной, чем в прошлом году», и не могла даже смотреть на любимые няньгао. Ей нравилось, как здесь готовили этот десерт из клейкого риса: нарезали массу кусочками в форме полумесяца, опускали в жидкое тесто и жарили до золотисто-коричневого цвета, чтобы снаружи образовалась легкая корочка, но при этом десерт таял во рту сразу же, как укусишь. Увы, сегодня у нее просто не было аппетита. Следуя строгому протоколу рассадки, она оказалась в ловушке рядом с епископом Сингапура и пристально смотрела на мужа по другую сторону стола: он накладывал себе в тарелку очередную порцию ветчины, непринужденно болтая с женой епископа. Как у него кусок лез в горло в такой момент? Час назад она спросила Филипа, слышал ли он что-нибудь о свадьбе Ники, и муж шокировал ее ответом:

      – Разумеется.

      – ЧТО? Почему ты мне не рассказал?

      – А не о чем рассказывать. Я же знал, что мы не поедем.

      – Что ты имеешь в виду? НЕМЕДЛЕННО ВЫКЛАДЫВАЙ! – потребовала Элинор.

      – Ники позвонил мне в Сидней и спросил, не хочу ли я приехать на его свадьбу. Я спросил, приглашена ли ты, и он ответил «нет». Поэтому я сказал ему: «Удачи, парень, но я не приду, если твоя мать не приедет», – спокойно объяснил Филип.

      – Где свадьба? Когда?

      – Я не знаю.

      – Аламак! Как ты можешь не знать, когда он пригласил тебя?

      Филип вздохнул:

      – Я не спрашивал. Это не важно, раз мы все равно не едем.

      – Почему ты не рассказал мне о разговоре?

      – Потому что я знал, что у тебя крышу снесет от этой новости.

      – Ты идиот! Беспросветный идиот! – взвизгнула Элинор.

      – Видишь, что́ я говорил.

      Элинор ковыряла палочками горячую лапшу, делая вид, что слушает жалобу епископа на жену какого-то пастора, которая тратила миллионы на то, чтобы стать знаменитой поп-звездой. За детским столом няня Кассиана пыталась уговорить его закончить обед.

      – Не хочу макарошки! Хочу мороженку! – капризничал мальчик.

      – Это Новый год. Сегодня никакого мороженого.

      Внезапно Элинор пришла на ум блестящая идея. Она подозвала одну из служанок и сказала:

      – Будь любезна, передай А-Цин, что у меня все горло обожжено горячей пищей. Я дико хочу мороженого.

      – Мороженого, мэм?

      – Да, любое подойдет. Все, что найдется в кухне. Только не тащи его сюда. Встретимся в библиотеке.

      Пятнадцать минут спустя, выдав няне Кассиана пять хрустящих стодолларовых купюр, Элинор сидела за лакированным столом в библиотеке, наблюдая, как мальчик поглощает мороженое из большой серебряной миски.

      – Кассиан, когда мамы не будет дома, ты можешь просто попросить Людивин позвонить мне, и мой водитель заедет и отвезет тебя поесть мороженого, когда только пожелаешь, –