Хранитель пчел из Алеппо. Кристи Лефтери

[3] – спросил я.

      – Это для Сами, – сказала она, – не для тебя. Так что ты видел?

      – Афра…

      – Я не тупица и не лишилась рассудка. Мне просто хотелось испечь для него хлеб. Можно? Мой ум острее твоего, не забывай. Что ты сегодня видел?

      – Неужели нужно рассказывать каждый раз?

      Я посмотрел на Афру. Она сомкнула пальцы в замок.

      – Значит, так… дома́, – заговорил я, – Афра, они напоминают каркасы. Скелеты. Если бы ты их увидела, то расплакалась бы.

      – Ты говорил мне это вчера.

      – И бакалейный магазин – теперь там пусто. Но в ящиках еще лежат фрукты, оставленные Аднаном: гранаты, финики, бананы, яблоки. Все уже сгнило, там, на жаре, роятся тысячи мух. Но я порылся и нашел один хороший гранат. Принес его тебе.

      Я подошел к Афре и положил гранат ей на колени. Она взяла его, ощупывая пальцами кожуру, крутя фрукт в ладонях.

      – Спасибо, – сказала она.

      На лице Афры не отразилось ни единой эмоции. Я надеялся, что своим подарком сумею достучаться до нее. Раньше она могла часами снимать с гранатов кожуру и разбирать по зернам. Жена разрезала плод пополам, слегка надавливала на сердцевину, затем постукивала деревянной ложкой, а когда стеклянная миска наполнялась доверху, Афра с улыбкой говорила, что теперь у нее тысяча драгоценных камешков. Теперь она не улыбается. Глупо с моей стороны желать этого, эгоистично. Чему ей радоваться? Правильнее пожелать, чтобы закончилась война. Но мне хотелось за что-то держаться. Если бы чудо произошло, ее улыбка была бы сродни воде в пустыне для жаждущего путника.

      – Прошу, расскажи мне, – не сдавалась Афра. – Что ты видел?

      – Я уже говорил.

      – Нет. Ты говорил, что видел вчера. Сегодня же ты видел, как кто-то умер.

      – Разум обманывает тебя. Все из-за темноты.

      Я пожалел, что сказал это. Извинился, один раз, два, три, но лицо Афры осталось бесстрастным.

      – Я поняла это по тому, как ты дышал, когда вошел, – сказала она.

      – И как же я дышал?

      – Как собака.

      – Я был совершенно спокоен.

      – Спокоен, как ураган.

      – Хорошо, когда я вышел из бакалейного магазинчика, – сказал я, – то решил пойти в обход. Хотел посмотреть, здесь ли еще Акрам. Я двигался по длинной дороге, ведущей в Дамаск, миновал банк, на повороте, где раньше по понедельникам останавливался тот красный фургон, помнишь?

      Афра кивнула, рисуя в мыслях эту картину. Ей требовались все подробности. Я не сразу понял это: жена нуждалась в мельчайших деталях, чтобы увидеть картинку целиком и вообразить, будто смотрит своими глазами. Она снова кивнула, побуждая говорить дальше.

      – Значит, так, я оказался за спинами двух вооруженных мужчин и услышал, как они на что-то спорят. Эти двое выбирали мишень, чтобы потренироваться. Когда они назвали ставки, я понял, что они говорят о восьмилетнем мальчике, игравшем в одиночестве на дороге. Даже не знаю, как он там оказался. Почему мать отпустила его…

      – Во что он был одет? – спросила Афра. –