Название | Гарики предпоследние. Штрихи к портрету (сборник) |
---|---|
Автор произведения | Игорь Губерман |
Жанр | Юмористическая проза |
Серия | |
Издательство | Юмористическая проза |
Год выпуска | 0 |
isbn | 978-5-17-075590-5, 978-5-271-37345-9 |
что плохо пахнет изо рта.
Везде, где дорожки ковровые,
есть тихие люди живучие —
то ветки сплетают лавровые,
то петлю завяжут при случае.
Я тех люблю, что опоздали —
хотя бы раз, но навсегда —
к раздаче, к должности, к медали,
к дележке с запахом стыда.
Благословенны лох и лапоть,
себя хотящие сберечь
и вдоль по жизни тихо капать,
а не кипеть и бурно течь.
Есть люди —
тоньше нюх, чем у собаки,
они вдыхают запахи и ждут;
едва лишь возникают сучьи знаки,
они уже немедля тут как тут.
Не злобы ради, не с похмелья
дурак – орудие судьбы —
стрижет кудрявые деревья
под телеграфные столбы.
Гляну что направо, что налево —
все на свете ясно всем вокруг,
так умудрена бывает дева,
истину познав из первых брюк.
Мне порою встречаются лица —
поневоле вздохнешь со смущением,
что мечта наша в детях продлиться
так убога своим воплощением.
Все же я ценю ханжу
за безудержный размах:
всем Венерам паранджу
он готов надеть на пах.
Спокойно плюнь и разотри —
забудь о встрече с этой мразью…
Но что-то хрустнуло внутри,
и день заляпан липкой грязью.
Повсюдные растут провинциалы,
накачивая сталь мускулатуры,
чтоб вырезать свои инициалы
на дереве науки и культуры.
Глядя пристально, трезво и здраво,
можно много чего насмотреться;
омерзение – тоже забава,
только зябко в душе и на сердце.
В себе таит зачатки вредности
и может вспыхнуть, как чума,
слиянный сок душевной бедности
и ярой пылкости ума.
По службе жаждал повышения,
смотрел в экран от делать нечего,
а ночью штопал отношения,
в семье сложившиеся вечером.
Все вообразимое – и более —
в меру современной технологии
вытворит над нами своеволие
и к нему примкнувшие убогие.
Люблю я в личности следы
учительского дарования,
но просвещения плоды
гниют еще до созревания.
Своя у каждого таинственность,
и мы вокруг напрасно кружим:
Творец дает лицу единственность,
непостижимую снаружи.
Поскольку был мой дом распахнут
любым и всяким людям риска —
я знаю, как живут и пахнут
герои, видимые близко.
Тому на свете всё видней,
в ком есть апломб и убеждения;
чем личность мельче, тем крупней
ее глобальные суждения.
А наблюдая лица потные
и то, как люди