Пари за гранью бытия. Юлия Меган

молча, постукивая пальцами по столу, наблюдал, как жена с тёщей заносят в дом чайные принадлежности. Солнце клонилось к закату и озаряло розовым светом всё вокруг. Воздух застыл, даже близость моря не приносила прохлады. Только здесь, под тенью деревьев, хозяин усадьбы находил спасение. Ему, с его весом и комплекцией, в такие дни было особенно тяжело.

      Мошкара к вечеру действительно стала заедать, но уходить с улицы всё-таки не хотелось. Немного подумав, Штырь решил переместиться из-за стола в плетёное кресло под сосной, где недавно беседовал с шурином. Очень уютное там было местечко. Но, узрев возле дерева дёрн, заплёванный шелухой от семечек, скривился.

      – Лен! – позвал он жену. – Лен! Иди сюда! Прибери здесь.

      Супруга покорно пошла на зов.

      – Ой, ну а кто это здесь нагадил? – всплеснула она руками.

      – Я, – склонив голову набок, капризно произнёс Васильич.

      – Ты?! – В голосе жены не было ни удивления, ни негодования, сквозила только беспредельная усталость. – Ты что, семечки стал лузгать? Как базарная баба?

      – Ну и что? Мне захотелось! – Муж, подобно маленькому ребёнку, надул губы.

      – Захотелось! – в сердцах бросила Лена. – Как я теперь это убирать должна? Пусть так всё и валяется.

      – Ну, ты веничком, так это… – Штырь попытался изобразить процесс подметания.

      – Как я тебе веничком с травы шелуху смету? – вздохнула жена. – Издеваешься?

      – Ну и ладно, – проканючил супруг. – Буду сидеть в грязи! Жена меня не любит, ухаживать за мной не хочет. Я всё для тебя делаю, а ты для меня пол подмести не можешь!

      Васильич скорчил обиженную мину и, плюхнувшись на плетёное сиденье, уставился в сторону.

      – Сядь в другое кресло, – показала рукой Лена.

      – Не хочу! Мне здесь больше нравится!

      Женщина пожала плечами, повернулась и пошла обратно к столу.

      – Стёпа! – позвала она через какое-то время. – Мы в доме чай накрыли, пошли!

      – Не пойду! – отозвался хозяин усадьбы. – Не буду я ваш чай пить, сколько можно!

      – Как не будешь? – подошла ближе супруга. – А для кого мы с мамой накрыли?

      – Не знаю, для кого. Сами пейте свой чай. Я на вас обиделся.

      – Ладно, – согласилась Лена, – чай можешь не пить. Но хоть просто нам компанию составь. Или так и будешь здесь сидеть?

      – Так и буду сидеть.

      Женщина снова пожала плечами и направилась в дом. Зайдя внутрь, она прошла в гостиную. Как и все комнаты в доме, гостиная имела прямоугольную форму, без каких-либо выступов или закруглений. Дальний угол перегораживал камин, стену полностью занимал огромный плазменный телевизор. Посреди комнаты стоял дубовый стол с резными ножками, на который с улицы перекочевали белоснежная скатерть, чашки, пирог и сласти. Вокруг стола громоздились массивные стулья, на одном из которых сидела Егоровна. В жилище большого человека маленькая женщина затерялась, как муха в картонной коробке.

      – Ну что? – Егоровна тревожно подняла глаза на дочь.

      – Сидит в кресле, дуется, – устало произнесла Лена.

      – А к столу придёт?

      – Нет.