Молодые и сильные выживут. Олег Дивов

на тебе – одноклассник…

      – А ты ошибиться не мог? – вдруг спросил Гош.

      – Чего?! – обиделся Родионов.

      – Да нет, это я так… Я насчет имени.

      – Георгий Дымов, – сказал Родионов с нажимом.

      – Час от часу не легче… – буркнул Гош.

      – У тебя прадед был болгарин, – объяснил Родионов. – По фамилии Димов. А здесь его в Дымова переделали. Ты сам рассказывал.

      – Родионов, – печально сказал Гош. – А расстояние от Земли до Луны ты, случаем, не помнишь?

      Родионов цыкнул зубом и поглядел на Гоша укоризненно.

      – А начальную скорость пули у этой твоей… СВД? – не унимался Гош.

      – Успокойся, – попросил Родионов очень мягко. – Я не помню совершенно ничего. Я дурак. Кретин. Полный идиот. Знаю, что у меня жена была, Ленка. Красивая. А все остальное – будто стерто.

      – А про меня?.. – спросил Гош с надеждой в голосе.

      – Не обольщайся, старик. Детские воспоминания мои все на месте. Но толку от них… Зато наш класс я знаю хорошо. Ты с Лехой Романовым за одной партой сидел. А я – сразу за вами.

      – Кто такой Леха Романов?… – пробормотал Гош себе под нос.

      – В общем, ты – Георгий Дымов, – заключил Родионов. – Отчества не знаю, извини.

      – Викторович! – ляпнул Гош и сам от удивления застыл с открытым ртом.

      – Процесс идет! – обрадованно заметил кто-то в толпе. – Видите, мужики, идет же!

      – Это у него идет, – хмуро сообщили оптимисту. – А у меня, например, задом пятится.

      Гош поднял глаза на собравшихся вокруг молодых людей.

      – Мы вспомним, – сказал он негромко. – Мы обязательно вспомним все. Но знаете, коллеги по несчастью…

      – Лучше бы нам и не вспоминать, – заключил все тот же хмурый голос из задних рядов.

      – Боюсь, что так, – кивнул Гош.

* * *

      У метро «Коньково» под ослепшим светофором прямо в центре перекрестка стоял огромный столб пыли. Даже смерч. Внутри него шла драка – кого-то там волтузили, трепали и рвали на куски. Гош сбросил газ, прижал машину к обочине и попытался разглядеть, что же впереди творится. При всей своей нелюбви к насилию, он даже слегка обрадовался. Это было первое реальное проявление жизни в полумертвом городе. Из сцепившихся на перекрестке особей никто явно не страдал амнезией и уж тем более по этому поводу не переживал. Там бурлила яростная схватка в лучших традициях «постхолокостной» литературы. Там убивали.

      В центре пыльной бури здоровенная черная с белым псина, очень лохматая и явно породистая, колотила в одиночку целую стаю ободранных дворняг. Пока еще колотила. Зубами она пережевывала глотку самого крупного противника, а мощной растрепанной задницей по-хоккейному бортовала тех, что поменьше. Из кучи-малы то и дело улетал вверх тормашками очередной зашибленный. От визга и хрипа закладывало уши. В воздухе парила разноцветная шерсть.

      Гош осторожно подвел машину чуть ближе, опустил стекло и нашарил правой рукой свою пушку. Лохматая собака билась насмерть, но перевес был явно на другой стороне. Разнокалиберных противников Гош насчитал сначала