06'92. Павел Корнев

мальчиками не гуляла!

      – Тебя забудешь, – проворчал я и полез в карман за ключами. Отпер дверь, прямо с порога заглянул на кухню и, повысив голос, спросил:

      – Дядя! Борис Ефимович не заходил?

      Сидевший за столом папенька Зины, круглолицый и лысоватый, помотал головой столь выразительно, что едва не расплескал при этом из рюмки водку, да и дядя Петя оказался с ним всецело солидарен и во всеуслышание произнёс:

      – Нет, сегодня не заходил.

      Пришлось обернуться и разочаровать девчонку. Та вздохнула, пригласила меня на чай и пошла на свой этаж, а когда я запер дверь и присел на пуфик разуться, её папа воздел к потолку указательный палец и наставительно произнёс:

      – Только теперь я не Борис Ефимович, а Борис Нахимович.

      – Интересно девки пляшут, – хмыкнул я, проходя на кухню. – За два года родину поменять – раз плюнуть, но чтоб родного отца…

      – Не язви, молодой человек! – потребовал Борис, чокнулся с моим дядькой рюмками, и они выпили. На столе помимо бутылки водки лежали буханка белого хлеба и палка салями; как видно, закуску принёс с собой наш сосед.

      Дядя Петя шумно выдохнул и сообщил:

      – Он теперь не Марченко, а вовсе даже Михельсон.

      – Да вы никак на историческую родину супруги собрались эмигрировать? – удивился я и заглянул в холодильник, но еды там с утра не прибавилось.

      – Времена нынче такие, что ничего заранее сказать нельзя, – с неподдельной тоской вздохнул Борис Ефимович.

      – Ты самого главного для эмиграции не сделал, – усмехнулся в прокуренные усы дядя Петя.

      – Это что же?

      Дядька выложил на разделочную доску палку салями и одним резким движением ножа откромсал от неё изрядных размеров кусок.

      – Обрезания.

      Кандидата в репатрианты от этой пантомимы явственно передёрнуло, и он покрутил пальцем у виска.

      – Ты как себе это представляешь: там всех по прилёту в аэропорту трусы снять заставляют или в иммиграционной службе просят мужские приборы к досмотру приготовить?

      – Уедешь, так и так придётся обкорнать. Уверен, что твоя Софочка оценит? – хмыкнул дядя и обратился уже ко мне: – Чего мнёшься? Макароны в кастрюле на плите, хлеб и колбаса на столе.

      – И рюмку возьми, – поспешил сменить тему Борис Ефимович. – На работу не устроился ещё?

      – Нет.

      – А в армии чего не остался?

      – Оно мне надо? – фыркнул я, усаживаясь за стол с тарелкой макарон.

      – Хоть какая-то стабильность.

      – В гробу эту стабильность видел, – фыркнул дядя Петя, отошёл к окну и закурил. – Слышал, курсанта в лётном училище из-за автомата на посту зарезали?

      – Беда, – вздохнул наш сосед. – Слушай, Сергей, а может, к нам сторожем пойдёшь?

      Работал Борис Ефимович завхозом в одном из местных НИИ, а с деньгами у бюджетников было не ахти, и я поморщился, но дядю Петю это предложение невесть с чего не на шутку заинтересовало.

      – Излагай, – попросил он.

      – Нам