Имею право сходить налево. Григорий Славин

вариант? Гюнтер знает, как обчистить квартиру в доме на Кутузовском?!

      – Может, он чему научит.

      – Нашел учителя! Ты бы помог?

      – Я не буду звонить Гюнтеру, – угрюмо сообщил Гриша и спрятал свою трубку в карман джинсов.

      – Звони!.. – Гера протянул ему свою.

      Происходящее мало укладывается в моей голове. Что-то происходит, а я никак не могу стать участником этого. Сказкин, менеджер на плите, Гришина жена, которая не может вернуться домой, какой-то Гюнтер…

      Гриша между тем набирает номер. Около минуты мы слушаем музыку. Оркестр под управлением Глена Миллера исполняет главную тему кинофильма «Серенада солнечной долины».

      – Так и первый раз было, – шепчет Гриша.

      Потом музыка прерывается, и я слышу беспредельно усталый голос:

      – Какого черта?

      Это знакомый голос.

      – Гюнтер Алексеевич, здравствуйте! – говорит Гриша.

      – Что? – после небольшой паузы.

      – Здравствуйте, Гюнтер Алексеевич!

      – Это кто?

      – А помните, мы несколько часов назад разговаривали с вами в кафе?

      – Я не был в кафе уже лет десять.

      У меня из зубов вываливается сигарета.

      – Как же так, – ошеломленно бормочет Гриша. – Мы с вами разговаривали о Сказкине…

      – О сказке?.. Какой сказке? Вы кто?

      – Я Гриша.

      – Значит, если ты Гриша, тебе можно будить человека в три часа ночи?

      – Сейчас два ночи.

      – Это у тебя два. А у меня три.

      Телевизор давно выключен. Мы молчим. Поэтому разговор, переведенный в режим громкой связи, слышен очень хорошо. Сказать, что мы ничего не понимаем, – это ничего не сказать.

      – Мы от Владислава Александровича… – делает Гриша последнюю попытку.

      – Я его не знаю.

      Существуют две разновидности ступора: пассивный и активный. Пассивный – это когда ты без причин начинаешь смотреть на какой-то предмет и доводишь себя до состояния фикуса так убежденно, что даже моргать перестаешь. Активный отличается от него тем, что вводят тебя в него и выводят шлепками по лбу. Я сейчас находился в активном ступоре.

      – Как же так?.. – шепчет Гриша, наливаясь свекольным соком и глядя на экран телефона. Убеждается, что правильно набрал номер. – Вы – Гюнтер Алексеевич?

      Связь прерывается.

      – Что происходит? – пробормотал Антоныч. – Короче, зачем нам Гюнтер этот? Мы управимся и без него! Что тут на плане квартиры обозначено?.. – и он деловито склоняется над столом.

      – Да нас охранники в дверь даже не запустят! – я встаю и направляюсь к окну. Хмель уходит, его начинает замещать усталость. – У нас всего три дня. Если продать квартиры, машины, перевести бабки за границу… В Новой Зеландии можно организовать серпентарий и торговать ядами. Сейчас на них большой спрос в США…

      Мои планы нарушает телефонный звонок. «Большое космическое путешествие» снова начинается.

      – Это она! – Гриша выдернул из штанов трубку, уронил на пол, поднял, снова уронил, снова поднял и включил. – Да, солнышко?

      – Сам