Круг. Бернар Миньер

тарелке.

      Сервас насторожился.

      – Больше он ничего не говорил?

      – Нет. Сказал, что, пожалуй, пойдет, и мы удивились… ведь матч… должен был вот-вот начаться. – Давид сбился, понимая, что сказанное им может утопить друга, однако Серваса занимало другое: Юго соврал, чтобы отправиться к Клер Дьемар, или действительно заболел?

      – Что потом?

      – Когда – потом?

      – Он ушел и вы его больше не видели?

      Давид колебался.

      – Нет. Не видел.

      – Благодарю вас.

      Сервас видел, что Давид боится, как бы его слова не переиначили.

      – Это не он! – воскликнул юноша. – Я совершенно уверен. Вы бы согласились, если бы знали его так же хорошо, как я.

      Мартен понимающе кивнул.

      – Он потрясающе талантлив, – горячился собеседник майора, как будто выдающиеся способности могли чем-то помочь Бохановски. – Любит жизнь во всех ее проявлениях. Он – лидер, свято верит в свою звезду и умеет зажечь других. Юго – естественный и гармоничный, умеет дружить. То, что случилось, никак с ним не соотносится!

      Голос Давида задрожал, он вытер слезы, развернулся и пошел прочь, опустив голову.

      Сервас проводил его взглядом.

      Он понял мысль Давида. В Марсаке всегда, во все времена, существовал такой вот Юго: личность еще более одаренная, блестящая, выдающаяся и уверенная в себе, чем все остальные, привлекающая к себе взгляды окружающих, окруженная свитой обожателей. Когда Сервас учился в Марсаке, такой личностью был Франсис ван Акер.

      Он проверил телефон и перезвонил экспертам.

      – Пароль был записан, – произнес голос. – Кто угодно мог получить доступ к почте. И очистил ее.

      12. Ван Акер

      Он подошел к бетонному кубу учебного корпуса, укрылся от дождя под деревом и закурил очередную сигарету. Из открытых окон доносился голос. Все тот же. Не изменившийся за пятнадцать лет. Стоило его услышать, и становилось понятно – он принадлежит человеку умному, опасному и надменному.

      – Все, что я прочел, не более чем испражнения банды подростков, неспособных выйти за рамки своего крошечного эмоционального мирка. Педантство, сентиментализм, мастурбация и угри. Черт возьми! Вы мните себя бандитами? Проснитесь!

      Сервас щелкнул зажигалкой и затянулся, пережидая напыщенный монолог Франсиса ван Акера.

      – На следующей неделе мы начнем параллельно изучать три книги: «Мадам Бовари», «Анну Каренину» и «Эффи Брист». Три романа, опубликованные между тысяча восемьсот пятьдесят седьмым и тысяча восемьсот девяносто четвертым и ставшие эталоном романной формы. Возможно ли, что один из вас каким-то чудесным образом читал все три? Такая редкая птица существует? Нет? Кто скажет, что общего между этими книгами?

      Пауза.

      – Это три истории о женщинах, нарушающих супружескую верность.

      Мартен вздрогнул: реплику подала Марго.

      – Совершенно верно, мадемуазель Сервас. Итак, в этом классе есть как минимум один человек, прочитавший что-то еще, кроме «Спайдермена». Истории трех женщин, изменяющих мужьям, написанные мужчинами. Три разные мастерские манеры изложения одного и того же сюжета. Три великих