Последний выдох. Тим Пауэрс

Рождественский сочельник 1986 года…

      мы не уйдем без них, тащите их сюда

      …мы и сейчас работали бы на нее.

      Он хмуро уставился на чек, бросил на столешницу, облицованную дешевой пластмассой, тринадцать долларов и быстро вышел из ресторана на пронизывающий октябрьский ветерок.

      Они спрятали «маску» в развалинах на Лорел-Каньон-бульваре в начале 1986 года. Мумифицированный палец и два гипсовых слепка кистей рук, но Сьюки всегда называла этот набор «маской».

      Салливан вырулил на Голливуд-бульвар и вновь покатил на запад; остался один поворот. На южной стороне улицы стоял новый «Макдоналдс», похожий на древнегреческий храм, исправленный по моде космической эры, но за перекрестком с Хайленд-авеню обнаружился Китайский театр во всем своем потасканном черно-красном византийском великолепии.

      Сразу же за ним бульвар сузился; по сторонам возвышались большие старые жилые дома и раскинулись просторные газоны, а за Фэрфакс-авеню на встречной полосе только что сняли асфальт для ремонта; когда Салливан повернул направо на Лорел-Каньон-бульвар, ведущий в гору, солнце в безоблачном голубом небе только-только миновало зенит.

      На этой извилистой дороге имелось лишь по одной полосе движения в каждую сторону и вовсе не было обочины между мостовой и ветвями деревьев, свисавшими из-за прогнувшихся сетчатых заборов, и ему пришлось проехать добрые четверть мили, прежде чем обнаружилось место, где он мог припарковать свою массивную машину без риска, что ее заденет проезжающий автомобиль. А потом он отправился обратно, вниз по склону, отступая с асфальта в высокую придорожную траву перед каждым автомобилем, выворачивавшим из-за угла впереди. Почти сразу же он начал потеть.

      Даже через шесть лет он сразу узнал секцию изгороди, которую искал, и, вцепившись пальцами за сетку, увидел сквозь нее, что развалины на заросшем деревьями пригорке не убрали. Широкая каменная лестница, почти скрытая раскидистыми пальмами, тянулась к террасе на вершине холма, и даже отсюда, с улицы, он разглядел щербатые колонны и растрескавшиеся кирпичные стены.

      Он тяжело дышал и чуть ли не досадовал, что никто не расчистил этот участок и не построил здесь многоэтажный дом или что-нибудь в этом роде. Ведь недвижимость здесь должна стоить невесть сколько. Постояв немного, он выпустил сетку и сделал шаг назад.

      На заборе висело несколько табличек, извещавших, что вход воспрещен, но в одном месте сетка разошлась, и среди разросшихся сорняков виднелись пустые картонные упаковки на двенадцать банок пива, несколько одеял и даже нечто вроде миниатюрной палатки, сделанной из перевернутой магазинной тележки. Оглядываясь по сторонам, Салливан улучил момент, когда на дороге не оказалось ни одной машины, проскользнул в дыру и опрометью метнулся в тень ближайшей пальмы. Утопая в усыпанном голубыми цветами пышном ковре барвинка, он через несколько секунд ощутил, что идет уже не по земле – подошвы его черных кожаных полуботинок попирали усыпанные сопревшими листьями каменные плиты, лежавшие здесь с двадцатых годов.

      Широкая