Пепельное небо. Александр Конторович

явно под кайфом. Чего уж он там успел нажраться, бог весть. Но глаза у него совершенно бешеные. Такого в чем-либо убеждать – затея бесполезная. Поэтому переключаю свое внимание на одного из двух других отморозков, стоящих напротив меня.

      – Парни, если она упадет из окна, это могут не так понять. И я не берусь прогнозировать, до чего там додумается мое руководство.

      Вместо ответа один из них делает шаг назад и кивает влево. Там, на тумбочке, между окнами стоит шикарная плазменная панель. Телевизор включен, и во весь экран раскорячилась физиономия подполковника Горшенина. Кто-то из находящихся в комнате прибавляет звук.

      – … и таким образом могу с уверенностью сказать, что все происходящее находится под полным контролем. В настоящий момент мы ведем переговоры с террористами. Только что туда отправился наш представитель, капитан Рыжов.

      «Блин, он что, совсем белены объелся?! Называть в открытом эфире фамилию и звание оперативного сотрудника! Кто его за язык вовремя не дернул?»

      На заднем плане вижу искаженное лицо майора Максимова. Не успел парень… Да и то сказать, кто мог предполагать такой ляп со стороны подполковника?

      – Капитан, стало быть? – с интересом смотрит на меня автоматчик. – Нас там что, всерьез не принимают? Почему только капитан? Полковника прислать не могли?

      – Так я в подъезде сидел, а никому другому вы подходить не разрешили.

      – Ага… Рыжов, говоришь? Ильяс! – поворачивается он к сидящему в глубине комнаты черноволосому парню с пистолетом. – Ну-ка, позвони, выясни, что это за птица такая перед нами раскорячилась.

      Тот кивает и достает из кармана телефон. Странно, такая компания оттопыренная, а у него относительно скромный «Кьютек». Так… а вот номер он набирает… что-то долго. Динамик у коммуникатора сильный, и я слышу, как происходит соединение. Фигасе…

      – Значит, так, капитан! – снова отвлекает мое внимание автоматчик. – Передай там, если нас еще раз назовут террористами…

      – А как вас тогда называть?

      – Мы идейные противники существующего режима! Понял?!

      – Понял. И что я должен буду сказать журналистам?

      – Э-э-э… мы вам перезвоним. Пока что можешь топать. Потом поднимешься сюда, сядешь вон там, – он показывает рукой, – у подоконника, на лестничной площадке, чтобы мы тебя видели. Будешь нужен, подзовем. Рубашку сними, чтобы ничего такого спрятать не мог.

      – Понял. Могу идти?

      – Миха, как там эта телка?

      – Закосела вроде…

      – Химии в водяре никакой нет?

      – А хрен его знает… посмотрим пока.

      – Ладно, капитан, можешь топать. Своим там передай, мы шутить не станем. Увидим какую спецуру – грохнем тут всех!

      – В общем, хреновое дело, товарищ полковник, – докладываю я представителю ЦСН. Сейчас тут старший он, командование операцией передано в его руки. – Парни абсолютно долбанутые, всерьез ничего не воспринимают. Да там половина под кайфом! Уверены в своей жуткой крутости.

      – Всё?

      – Нет. Они чего-то ждут, я уверен.

      – Правильно