Культурный герой. Александр Шакилов

хочется. Завтра он проснется похмельный, и все будут называть его комсоставом. За глаза. А в лицо – орать: «Так точно!» Но это завтра. А сейчас пора баиньки.

      В замочную скважину сочилась струйка зеленого тумана.

      – Надоело. Все равно я выиграл. Заранее. Есть возражения? Нет? Ну и чудно.

      Старлей откинулся к стене, поднял воротник и просунул пальцы в рукава драного камуфляжа. И тут же засопел, открыв рот.

      Как обычно, снилось серебро трех лун и зарево пылающего мусора.

      Родина. Стена размером с планету.

      КИЛЬКА В ТОМАТЕ

      – Ыба?

      – Селедка!

К/ф «По семейнымобстоятельствам»

      – А вы знаете, что тушканы открыли завод по консервированию человеческого мяса?

      Укрытые енотовыми мехами плечи хозяйки салона задрожали от ехидного смеха. Из-под енота посыпался обильный тальк.

      – Ах, душечка, зачем же им завод? Их Ковчег – это и есть большая консервная банка. Они туда заманивают простаков и замораживают в космическом вакууме. У них на орбите Плутона пищевой склад, население множества планет. На все вкусы, так сказать… Кстати, я слышала, вы с мужем подали документы на репатриацию?

      Ее собеседница возмущенно задохнулась и, взметнув подол черного платья, направилась к столу с напитками. Стоящая рядом молодая художница-авангардистка хмыкнула:

      – Дорогая Софья Павловна, ну у вас и воображение. Ну какой же Ковчег – консервная банка? Ведь из консервов надо кислород выкачивать. Что же они, насосом качают? А если не выкачать, заболеешь ботулизмом и как пить дать умрешь. Нет, непременно завод, с огромными крюками под потолком, на них кровоточащие тела… Сырое мясо – это так рельефно, кровь, желтые глыбы сала. Дикая материя.

      Максик вздохнул и пошел к столу вслед за первой теткой. Та уже барражировала по залу, как особенно голодная касатка, – похоже, искала среди гостей сотрудника тушканского посольства, чтобы осведомиться о судьбе своего прошения.

      У стола стоял недружелюбный официант в смокинге. Увидев Максика, он скорчил недовольную рожу и демонстративно отвернулся.

      – Коньяку, пожалуйста, – вежливо сказал Максик.

      – Нету коньяка.

      – А что есть?

      – Сами не видите? Водка, джин, кола, апельсиновый, яблочный сок.

      – Ну давайте водку с апельсиновым соком.

      Официант плеснул в стакан водки с таким выражением лица, будто его поставили здесь разливать помои для особенно дурнопахнущей популяции скунсов. Максик принял стакан, не говоря худого слова, вытер забрызганный соком пиджак и пошел прочь. Сквозь толпу к нему уже пробивался кто-то знакомый. Высокий. Черный плащ нараспашку, в руке – узкий бокал.

      – Кир! Ну ты вездесущий!

      – Вечер только начался, Максик, а ты уже ругаешься.

      – Все шутишь? Ты лучше скажи, где шампанское достал. Мне этот мудацкий пингвин даже водки пожалел. Вот всегда так: тебе шампанское, мне дерьмо.

      – Не делай преждевременных обобщений. Я знал, что хозяйка – скряга, и прихватил