Путешествие внутрь иглы. Новые (конструктивные) баллады. Сергей Ильин

это значит, что вам все-таки удалось, как бы вы это ни скрывали, познать и другую страну и другую семью, – и уже из этой, зеркально отраженной перспективы, вы осознали то, что осознали, но если так, значит, вы все же под конец жизни нашли то, что искали – ведь счастливая находка была бы невозможна без неблагоприятного исходного пункта.

      То есть, иными словами, для того только вы и родились там, где родились, чтобы переехать туда, где вы сейчас живете более-менее покойно и счастливо, и для того только вы имели первый и несчастливый брак, чтобы создать второй и вполне гармоничный: но тогда следует с тем большей благодарностью отнестись и к городу, где вы увидели свет, и к семье, которая дала вам жизнь, и к первой жене, с которой все было не так, как должно было быть, и даже к вашему ребенку от нее, с которым у вас тоже нет, не было и никогда не будет полного взаимопонимания.

      Короче говоря: не для того вы родились на этот свет, чтобы сделаться оплотом чего бы то ни было (в данном случае, страны или семьи), а родились вы на этот свет для того, чтобы стать вечным странником по жизни (и даже без религиозного пристанища, которое это странничество идеальным образом оправдывает), – в самом деле, разве можно сделаться истинным странником, родившись там, где надо? и весь вопрос только в том, обрели вы на склоне лет и при «втором заходе» надежную гавань или это всего лишь очередная временная пристань? потому как, чтобы стать «вполне своим» в любой гавани, в нее нельзя приплыть откуда-то издалека, но в ней нужно родиться.

      И тогда тень предположения Ницше о «вечном возвращении» ложится на вас, и смутная догадка, что вам отныне всегда будет суждено рождаться не там, где нужно, зато еще при жизни с избытком компенсировать последствия не вполне «удачного» рождения, – она, эта догадка, никогда уже не позволит вам ни слепо надеяться на «природную доброту» матушки-жизни, ни тем более однозначно отчаиваться в ней.

9. Равноценный Вариант Возвращения

      Если лет двадцать спустя вы решили в места возвратиться,

      в коих, как в радостном сне, ваши детство и юность прошли,

      вспомнить вам, друг, надлежит ту из классики дивную сцену,

      где знаменитый герой в царство мертвых один снизошел.

      В обликах явлено двух нам великое таинство смерти,

      первый и главный нельзя человеку совсем пережить:

      люди чужие вокруг, на его бездыханное тело

      глядя, друг другу шепнут, что не жив он, а стало быть – мертв.

      Тот же, о ком говорят столь несхожие с истиной речи,

      может быть, слушает их, а быть может, уже далеко:

      ибо астральных путей нам не счесть, как песчинок в пустыне,

      и по какому ему после жизни пойти суждено,

      кто это может сказать?.. Зато облик второй и расхожий

      смерти нам слишком знаком: преходящесть всех в мире вещей, —

      вот настоящая смерть, уникальны мгновения жизни,

      всем им присуще лицо, но часы этих лиц сочтены, —

      разве что память одна бытие их продлить в состояньи,

      только ведь ясно для всех: это есть их вторичная жизнь.

      Значит, не раз умереть суждено нам