В зеркалах воспоминаний. Алексей Букалов

Ниязбековым связано немало любопытных историй. Вспоминаю одну из них. Будучи человеком общительным, он легко сходился с людьми. И вот на трибуне во время торжественного парада он разговорился с человеком, который привлёк его внимание. Тот оказался наследным принцем Саудовской Аравии. А у нас тогда не было никаких отношений с этой страной. Позже выяснилось, что Ниязбеков был первым советским руководителем, который разговаривал с принцем.

      Мои симпатии Сабир Билялович вызывал особенно тем, что ему понравился Рим. Там ему всё было интересно. Мы много ездили, смотрели город, достопримечательности. И я рассказал о здешней традиции: если хочешь вернуться в Рим, ты должен приехать к фонтану Треви и бросить в него монетку. Сабир Билялович загорелся этой идеей. Посольство выделило ему «зил», огромный такой членовоз. Я говорю: «На этой машине туда не проедешь. Это в центре, надо идти пешком». Я его привел к знаменитому фонтану. Он бросил монетку, сложил на груди руки и вдруг громко закричал: «Вааааалааааай!» – молитву. Так громко, что все обернулись. И я подумал: «Что? Мне опять больше всех надо? Зачем я привел его сюда? Будет скандал». А народ посмотрел – ну, стоит какой-то китаец и кричит, ну и бог с ним. Да, что еще интересно. Я бросил монетку, бросил монетку наш спутник, а Ниязбеков метнул целую горсть монет. Щедрый. Но почувствовав, видимо, какую-то неловкость из-за этого своего жеста, сказал:

      – По-ихнему хорошо, но по-нашему лучше будет. Пускай.

      А потом мы поехали на поезде через Вену в Москву. Я делил купе с одним из наших спутников, у Ниязбекова было отдельное купе. Я спросил, удобно ли ему будет, он сказал, что удобно, но проинформировал: «У меня в Алма-Ата вагон на один человек».

      Приезжаем в Вену. В Вене стоянка шесть часов – по техническим причинам. На перроне нас встречает секретарь посольства, который сообщил, что посол хотел бы пригласить делегацию на обед. Послом тогда был известный дипломат Борис Федорович Подцероб. В своё время он был одним из тех, кто в ООН голосовал за провозглашение государства Израиль. Теперь в Иерусалиме есть улица Подцероба.

      И хотя мы были ограничены во времени, наш гостеприимный хозяин после протокольного обеда спросил:

      – Хотите посмотреть красную гостиную, где Хрущев встречался с Кеннеди? Это здесь, рядом.

      – Ну если удобно, то, конечно.

      Обед был устроен в новом здании, а знаменитая комната находилась в помещении старого, еще царского посольства. В доме, как говорится, с излишествами. Мы вошли в красную гостиную – она действительно вся была обита красной тканью. «Здесь, рассказывает посол, сидел Хрущев, здесь стояло высокое кресло – для Кеннеди: у него болела спина, и ему было трудно сидеть. А вот здесь переводчики, здесь члены делегации».

      – А вы были, Борис Федорович? – интересуюсь я.

      – Был.

      И он начал рассказывать, как все они нашли общий язык. Выяснилось, что Кеннеди был ровесником старшего сына Хрущева – Леонида, погибшего в годы Великой Отечественной. И что спина, которую он так держит, – результат ранения на войне. Он был на катере, катер подбили, Кеннеди