Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние. Татьяна Лабутина

незамедлительно решила объявить себя сторонницей нового короля и посоветовало послу «воспользоваться первым случаем по поводу этого события», поздравить царицу от имени Его Величества, выразив при этом, что король принимает «живейшее участие во всем, касающемся интересов ее и ее престола, столь тесно связанных с интересами Великобритании, в силу давнего и естественного союза»221. Таким образом, эпопея с возведением графа Понятовского на польский престол была успешно завершена Екатериной без чьей-либо помощи. Англичанам оставалось только смириться с одержанной ею победой. Историк А.Б. Соколов подтверждал: «Британскую политику в Польше до ее первого раздела можно охарактеризовать как политику невмешательства, вполне устраивавшую Петербург»222.

      Еще более жаркими оказались баталии двух держав по вопросу продления торгового договора. «Как и в ситуации с союзным договором, Британия рассчитывала возобновить торговый договор без всяких изменений, если уж нельзя было добиться его усовершенствования, – отмечала британская исследовательница И. де Мадариага. – Но то, что обещала Россия в 1734 г., уже не устраивало уверенную в себе, даже дерзкую Россию 1765 г»223. С первых дней своего пребывания в России граф Дж. Бэкингэмшир начал вести переговоры по этому вопросу с вице-канцлером князем А.М. Голицыным, однако встретил с его стороны только «неприятную холодность». «По моему мнению, – писал посол госсекретарю, – для нас … лучше не входить ни в какие толки по этому предмету, а предложить составленный нами договор, или сохранить старый, выговорив в нем как можно больше изменений в пользу компании»224. Однако предложения посла не были услышаны. Россия предпочитала ввести ряд новых статей в договор от 1734 года225. Главные изменения, которые Россия предлагала внести в договор 1734 г., касались статьи 4, согласно которой английским купцам разрешалось платить экспортные пошлины в том же размере, что и русским купцам. «Этот равноправный подход, – подчеркивала И. де Мадариага, – исчез из русского проекта нового договора. Сверх того, в новом варианте статьи 4 Россия оставляла за собой право вводить такие внутренние правила, какие сочтет нужными ради поощрения российского мореплавания»226.

      Добившись приватной встречи с канцлером А.П. Бестужевым, посол высказал удивление по поводу того, что был предложен совершенно новый торговый договор, вместо продления действия предыдущего. Он подчеркнул: эта мера рассчитана лишь на то, чтобы отнять у англичан все привилегии и льготы, «доставленные им в прежнее время справедливостью и политикой России, ниспровергая в тоже время … основные законы торговли и мореплавания». Подобные действия, на взгляд дипломата, равняются «совершенному изгнанию из России народа, имеющего полное право на лучшее обращение»227. Выслушав «весьма любезно и внимательно» пламенную речь Бэкингэмшира, канцлер заверил его, что императрица и окружающие ее лица желают поддерживать дружбу с Англией

221

Дипломатическая переписка. С. 179.

222

Соколов А.Б. «Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке. Ярославль, 1996. С. 112.

223

Де Мадариага И. Россия в эпоху Екатерины Великой. Пер. с англ. М., 2002. С.313.

224

Дипломатическая переписка. С. 46.

225

Подробнее о российско-британском торговом договоре 1734 г. см.: Демкин А.В. Русско-британские торговые отношения в XVIII веке. М., 1994; Kratova D. British Merchants in Russia in the 18-th century // Russian-British Links, Proceedings of the Conference Held in Saint-Petersburg in 2000 and 2001. St. Petersburg, 2002. P. 115–117.

226

Де Мадариага И. Указ. соч. С. 313–314.

227

Дипломатическая переписка. С. 49.