Английский дневник. Елена Никова

позже выясняется, с этим делом у них очень строго. В оставленном багаже может быть бомба. Наш вид не внушает доверия.

      Ну ладно, мы решаем ехать с вещами. Я вижу знакомое – наконец-то! – слово taxi, и следуя за указателем, мы приходим к целой веренице черных машин такси. Эти старомодные авто и есть почтенные английские кэбы.

      Почесывая затылок, Андрей несколько секунд изучает адрес Джона и с немым вопросом подсовывает его мне, видимо, как эксперту.

      Я читаю: 100 Tornhill Point, London8 и код. Все ясно, сто – номер дома, Tornhill Point – название улицы. Я протягиваю адрес первому в очереди таксисту. Мы грузим чемоданы, садимся и едем по совершенно незнакомому городу.

      Ехать действительно недалеко. Минут через десять таксист подвозит нас к двум стоящим рядом многоэтажным домам и говорит, что дом слева это и есть Tornhill Point.

      Получается, что улицы в адресе вообще нет. А Tornhill Point – название дома. О’кей, а номер квартиры?

      – Натюрлих, – постукивает себя пальцем по лбу Хомяков. – Сто и есть номер квартиры.

      И он оказывается прав.

      Так началось наше первое путешествие в Англию. Затем следуют другие поездки, и я запоминаю новые слова: account – счет в банке, party – вечеринка, champagne – шампанское, art – искусство, work permit – разрешение на работу…

      Что знала я тогда об этой стране? Да ничего.

      Каждый следующий приезд в Лондон – это мощный выброс адреналина. Этот город поражает своей непохожестью на все то, что я привыкла видеть до этого. Это другая архитектура, часто хаотическое нагромождение улиц, огромное число людей. Мне кажется, что здесь невозможно ориентироваться. Голова идет кругом в прямом и в переносном смысле. В витринах все сверкает, все вымыто и начищено до блеска. И люди одеты совершенно иначе. Не то чтобы модно, нет, это не то слово. С шиком!

      И все же, я не вижу себя здесь. Этот город чужой, дорогой и непонятный.

      Это ощущение неприятия и тоски возникает однажды, когда я вынуждена остаться здесь на три недели, и не покидает меня в Лондоне уже никогда.

      И когда мы попадаем в Бродстеирс, то решаем, что это то, что нам нужно. Тут спокойно, тихо, размеренно. Все близко и относительно просто. И главное – недвижимость дешевле.

      Но главное оказывается не в этом. Главное, провинция – она и есть провинция…

      Газон вокруг нашего бродстеирского дома весь зарос травой и сорняками. Я надеваю перчатки, беру мешок для мусора, выхожу в палисадник и начинаю прополку.

      Через несколько минут появляется наша соседка снизу.

      – Что происходит? – строго говорит она.

      – Я пытаюсь избавиться от сорняков, – отчитываюсь я, как школьница, а сама жалею, что не могу ей сказать по-русски!

      – I am a widow9, – говорит она с чувством оскорбленного достоинства.

      Это новое слово в моем лексиконе. Я ничего не понимаю. Кажется, widow по-английски – вдова. Любопытно, какое это имеет отношение к газону?

      Как можно мягче говорю ей:

      – Ну так что?

      – Это не ваш газон. Вы купили только квартиру. Без газона.

      Это уже интересно. Адвокат говорил, что

8

Торнхилл пойнт, Лондон.

9

Я вдова.