Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии. Елена Соломински

к ссылке в Сибирь. Гостеприимство жителей Пермской губернии, их религиозная терпимость были совершенно исключительными. С удовольствием вспоминаю время, проведенное среди этого хорошего, здорового населения.

      Из Пермского округа я назначен был исправляющим должность судебного следователя в Самарский округ. В то время Министерство юстиции не утверждало судебных следователей в должности; оно не желало иметь несменяемых, независимых следователей, и мы все считались причисленными к Министерству юстиции и командированными к исправлению должности судебных следователей. Я назначен был в село Старый Буян Самарскаго уезда и, только что женившись, в декабре 1877 года, приехал туда с женой.

      За неимением другого помещения мы сняли большой помещичий дом в восемнадцать комнат со старинной обстановкой: вольтеровские кресла, клавесины, часы Екатерининских времен. Этот дом принадлежал известному баснописцу Дмитриеву, бывшему министру Александра І207Кабинет был украшен портретами царственных особ конца XVIII и начала XIX столетий, грамотами на имя Дмитриева. За помещение с отоплением мы платили двадцать пять рублей в месяц. Эта сумма считалась очень большой в то время, и все знакомые настаивали на том, что мы должны написать наследникам Дмитриева в Петербург с просьбой уменьшить плату. Дом помещался в большом саду с выходом к мосту через реку. Как только доносился звук колокольчика, что означало приближение какого-нибудь проезжего к мосту, мы или сами выбегали, или посылали прислугу тащить проезжего к нам. Эти проезжие угощались чаем, обедом, а иногда оставались на день, на два гостить.

      Случайно в Старом Буяне оказалась довольно интересная компания: судившиеся по известному «процессу ста девяноста трех»208 земский врач Иван Иванович Гауэнштейн209, молодой и интеллигентный социал-демократ, находившийся в переписке с вождем социал-демократии в Германии Бебелем210, и фельдшер Юнеев со своей женой211Они имели большое влияние на маленький кружок интеллигенции. К ним примкнули учитель с учительницей, дочери священника и сам священник Помряскинский212, необыкновенно симпатичный, толерантный человек.

      Живя в селе, мы часто наезжали в Самару, и в 1881 году, когда меня перевели туда, я быстро сделался там своим человеком. Уже в 1880-м, во время «диктатуры сердца» Лориса-Меликова213 я был в числе трех от Самарскаго округа утвержден в должности судебного следователя. Мои личные хорошие отношения с судом, прокуратурой и товарищами, а также более или менее независимое положение утвержденного судебного следователя давали мне возможность посвящать свое свободное время общественным делам. Мы с женой принимали участие во всех просветительно-культурных и благотворительных учреждениях Самары. Особенно нас интересовал вопрос помощи учащимся и детям улицы.

      Понятно, занимая место судебного следователя в большом городе, куда наехало много евреев, я не мог не принимать самого деятельного

207

Дмитриев Иван Иванович (1760–1837) – поэт и мемуарист, член Государственного совета (1810), министр юстиции (1810–1814).

208

«процессу ста девяноста трех» – имеется в виду судебное «дело о пропаганде в империи», по обвинению народников в революционной пропаганде; оно разбиралось в Особом присутствии Правительствующего сената в Петербурге в 1877– 1878 гг.

209

Гауэнштейн Иван Иванович (1847–?) – фельдшер, находился в Самарской губернии (1878–1891) в ссылке, занимался переводом немецких революционных брошюр.

210

Бебель Фердинанд Август (1840–1913) – лидер германского и международного рабочего движения, основатель социал-демократического парламентаризма.

211

фельдшер Юнеев со своей женой– сведения не установлены.

212

священник Помряскинский Павел Гурьевич (1867–1937).

213

Лорис-Меликов Михаил Тариелович (1825–1888) – военный и административный деятель, в феврале 1880-го выступил с публичными обещаниями реформ, которые были восприняты некоторыми как начало трансформации абсолютистского режима в конституционную монархию. Столичная газета «Голос» А. А. Краевского, приветствуя декларации графа, отметила в редакционной передовой статье: «Если это слова диктатора, то дóлжно признать, что диктатура его – диктатура сердца и мысли» (Санкт-Петербург. 15 февр. 1880 // Голос (СПб.). 1880. 16 (28) февр. № 47. С. 1). Выражение «диктатура сердца» получило распространение в печати и стало крылатым.