Из песка и пепла. Эми Хармон

и сам, но правда все равно его ранила. Ему хотелось для юного героя победы.

      – Он погиб, но он поразил дракона, – добавил священник мягко.

      Эти слова не имели для Анджело никакого смысла, и он в смущении наморщил нос, снова переведя взгляд на скульптуру и огромный щит в руке Георгия. Рассказ священника показался ему правдивым, но в правдивых историях не было места драконам.

      – Дракона? – переспросил Анджело. – Как это?

      – Зло. Искушение. Страх. Дракон – символ той битвы, которую ему пришлось выдержать с самим собой, чтобы остаться верным Господу.

      Анджело кивнул. В этом объяснении для него было гораздо больше смысла. Они со священником снова погрузились в молчание, разглядывая давно умершего солдата, которого воскресила к жизни рука мастера.

      – Как твое имя, молодой человек? – спросил священник.

      – Анджело. Анджело Бьянко.

      – Знаешь, Анджело, а ведь святой Георгий умер больше пятнадцати веков назад. Однако вот они мы – стоим здесь и о нем разговариваем. Разве это не бессмертие… в некотором роде?

      От этой мысли у Анджело перехватило горло. Он скорее сморгнул непрошеные слезы.

      – Да, отец, – прошептал он. – Именно так.

      – Святой Георгий рискнул всем, и теперь он бессмертен.

      Святой Георгий рискнул всем, и теперь он бессмертен.

      Анджело застонал, воспоминание заставило его желудок сжаться. Какая ирония! Какая немыслимая, беспощадная ирония! Он тоже рискнул всем – и, вероятно, потерял то единственное, ради чего отказался бы от бессмертия.

      Когда небо на востоке окрасилось зарей, а бледный свет омыл башни и колокольни Вечного города, Анджело наконец добрался до ворот Святой Цецилии. В ту же секунду, словно приветствуя его, начали звонить к заутрене колокола. Но Анджело вряд ли их заметил: взгляд его был прикован к железным шпилям, а мысли полны единственной надеждой, что Ева каким-то чудом ждет его внутри.

      Несколько минут спустя матушка Франческа обнаружила его привалившимся к воротам, словно Анджело пришпилил к ним прислужник Сатаны. Должно быть, она приняла его за мертвеца, потому что в ужасе вскрикнула, осенила себя крестным знамением и побежала за помощью. У Анджело не осталось сил ее успокаивать.

      Он молча наблюдал сквозь заплывшие веки, как рядом опускается Марио Соннино – проверяет у него пульс, а затем начинает раздавать остальным указания, чтобы Анджело занесли внутрь.

      – Снаружи опасно, – выговорил Анджело разбитыми губами. Марио было опасно находиться за воротами. Марио было опасно находиться внутри ворот.

      – Тебя… могут увидеть, – попытался Анджело снова, но слова прозвучали не более чем шелестом.

      – Несем его наверх, в комнату Евы! – скомандовал Марио.

      – Где… Ева? – выдавил Анджело. Губы не слушались, но ему нужно было знать.

      Никто ему не ответил. Его быстро подняли по лестнице – Анджело вскрикнул от боли в ребрах – и бережно уложили на кровать. Вокруг витал запах Евы.

      – Ева! –