Принц и не его леди. Анна Рефнер

производить все логические умозаключения ей придётся самой, без помощи со стороны.

      – Сколько вам дать времени на размышления?

      – Можно двадцать минут?

      – Так мало? – удивлённо спросил Мартин.

      – Мне хватит.

      – Хорошо. Я оставлю вас на двадцать минут наедине со своими мыслями, – проговорил принц и встал из-за стола. – Через установленное время я вернусь и выслушаю вас. Только, пожалуйста, хорошо всё обдумайте, потому что на кону стоит безопасность вашей жизни. И ещё. Желательно, чтобы это было именно ваше решение.

      – Я поняла, – откликнулась Анорель и, как только принц вышел из кабинета, устало опустила голову на сложенные руки.

      «Чёрт возьми, вот же ситуация, – сокрушалась девушка. – Мне необходимо принять важное решение. Сделать выбор. Хотя какой тут выбор? И в первом и во втором случае спокойная жизнь мне точно не светит. Это всего лишь иллюзия, умело созданная принцем, чтобы смягчить ситуацию безысходности, в которую я попала».

      Анорель подняла голову и увидела лежащие на соседнем месте чистые листы и ручку. Не медля, она подтянула к себе принадлежности и по привычке принялась рисовать, чтобы хоть немного успокоиться.

      «Жизнь в резиденции и статус невесты принца налагает огромную ответственность, – размышляла Анорель, выводя линии на листе бумаги. – Я буду всё время находиться на виду… Постоянные встречи, светские вечеринки, приёмы… Один неверный шаг, и я не жилец… Ну, или что-то в этом роде. Конечно, гораздо проще и спокойнее вернуться в свою квартиру и переждать бурю там, пусть и под наблюдением королевской охраны. Как-никак, дома и стены помогают. Хм… А этот вариант гораздо лучше, нежели показался на первый взгляд…»

      Анорель отвлеклась от своих не совсем радужных рассуждений и ужаснулась: с некогда чистого белого листа на неё сейчас смотрела смешная карикатурная копия недовольного принца Мартина с характерно сведёнными бровями и маленькой короной, сползающей на бок. Рядом с нарисованным наследником фигурировала шокировано-растерянная копия Анорель, выполненная в таком же стиле. И хоть художник из девушки никудышный, догадаться, кто есть кто, вполне можно было.

      И вот тут Анорель захлестнул неподдельный ужас. Ведь этот рисунок могут расценить как неуважение к действующей власти, её саму – причислить к оппозиции, и тогда не останется никакого выбора. Да, она будет под бдительным наблюдением охраны, вот только не в резиденции и даже не в собственной квартире, а в тюрьме политических заключённых.

      От собственной глупости на глаза навернулись слёзы. Анорель быстро сложила рисунок и хотела положить в карман, но замерла с так и не донесённой до цели рукой.

      «А что, если здесь камеры наблюдения? – сама себе задала вопрос девушка. – А они здесь точно есть! Подумают ещё, что я расхититель государственного имущества, хоть это и простой листик. А того хуже – примут за шпиона! О-о-о… Ну что же делать?! Почему же я такая дура?! Съесть, что ли? Как в шпионских боевиках…»

      Анорель недоверчиво покосилась на сложенный рисунок и в нерешительности поднесла ко рту.

      Внезапно