Рок-н-ролл мертв. Юлий Буркин

запястье и глянул на часы:

      – Слушай, мы с тобой заболтались, а через минуту я должен быть на сцене. Я подумаю над тем, что ты мне сказал. Может быть, ты прав, я действительно раскис. – Он явно оклемался. – После поговорим.

      – Нет, я больше не собираюсь разговаривать на эту тему. Все ясно, по-моему. Ты должен взять себя в руки и вылезти из дерьма, в которое вляпался. Так что – давай. И передай Насте, что я зайду на днях – на чашечку кофе. Ром торопливо напяливал идиотский прикид, в котором работает второе отделение – сплошные кожа и железо.

      – Слушай, – обратился я к нему напоследок, – я еще с Тошей хочу побеседовать. Ты хоть скажи, какую дрянь он тебе подсовывает?

      – Героин, – бросил Ром, торопливо выметаясь из гримерки, – самого отменного качества.

      Я обрабатывал очередной материал – репортаж с этого самого концерта «Дребезгов» в зале «России», когда в пятнадцать минут первого зазвонил телефон. Я не удивился: мне могут звонить и в три, и в четыре утра – стиль жизни. В трубке я услышал незнакомый женский голос:

      – Алло, кто это?

      – А кто вам нужен? – стандартно ответил я вопросом на вопрос.

      – Слава богу, это ты, Коля. Только теперь я ее узнал. Но что у нее с голосом?

      – Что с тобой, Настя?

      Секунду в трубке были слышны только потрескивания. И вдруг – плач. Навзрыд. Я слегка опешил:

      – Да что с тобой? Эй, ты что-то вспомнила, или Ром что-то натворил?

      Только не нужно плакать. Успокойся.

      Но она продолжала, и я начал злиться:

      – Да хватит тебе реветь! Ответь, наконец, в чем дело?!

      – Он… он умер. Я вздохнул облегченно. Истеричка. Так я и думал, что она ляпнет что-нибудь вроде этого. Что она, что Ром: два сапога – пара. Я, правда, их обоих люблю, но порой они все-таки достают меня. И я стал говорить с ней, как говорят с капризным ребенком:

      – Ну, что ты, Настя. Это – временный упадок. Мы только сегодня толковали об этом. Это пройдет. Он, как всегда, делает из мухи слона; да и ты…

      – Что ты мелешь, Крот? Он лежит мертвый – в ванной. Некий невидимка вылил мне за шиворот ковш липкой ледяной жидкости. В трубке снова послышались частые приглушенные всхлипывания.

      – Подожди, Настя, я сейчас буду. А ты постарайся сделать что-нибудь: проверь пульс, сердце, вызови "скорую"…

      – Уже вызвала. Сейчас иду встречать – на улицу. Если ты приедешь после них, я все равно буду у входа. Я не смогу быть в квартире одна.

      – Жди! – крикнул я в трубку и кинулся вниз. У меня было такое ощущение, будто кто-то показывает мне страшный, до нелепости, фильм с моим участием. Поехала крыша: я словно видел себя со стороны. Как я, уже сидя в "Жигулях", бестолково тычу ключом зажигания вокруг отверстия и шепотом матерюсь от собственной неловкости. Как выезжаю на темный, с отличным названием – "Лялин", переулок… Очнулся я, миновав уже больше половины пути. Оказалось, что я километров под девяносто несусь по темному мокрому Новодмитровскому. Чуть сбавил скорость: не хватало только еще одного покойника. Но что произошло? Несчастный случай? Самоубийство? Скорее –