Авантюрист. Марина и Сергей Дяченко

дорожки на лице и свободно скапывать с подбородка.

      «Ты, Кох, поплатишься скоро и страшно. Сердце твое выгнило, плесень осталась да картонная видимость; смерть тебе лютая в двадцать четыре часа…»

      Прощай, убийца Кох.

      Двадцать четыре часа миновало.

      Один день из трехсот шестидесяти пяти.

      И встающее над лесом солнце показалось мне похожим на огромные, поднимающиеся над миром песочные часы.

      ГЛАВА 2

      Молодая женщина сидела на широком подоконнике, обняв руками колени. Девчоночья поза была ей удобна и привычна; ничуть не заботясь о том, как ее легкомыслие может быть воспринято со стороны, женщина смотрела за окно – туда, где грохотали по булыжной мостовой пузатые кареты, расхаживали уличные торговцы, прогуливались богатые горожане и стайками носились чумазые дети.

      По ту сторону стекла опустилась на подоконник оранжевая с черным бабочка. Женщина невольно задержала дыхание; казалось, с крыльев бабочки пристально глядят два черных недобрых глаза.

      – Это «глаз мага», – сказала женщина вслух, хоть в комнате не было никого, кто услышал бы и ответил.

      Некоторое время бабочка сидела, подрагивая крыльями, потом сорвалась и полетела – трепещущий оранжевый огонек.

      Женщина вздрогнула, будто о чем-то вспомнив. Соскользнула с подоконника; дверь не стала дожидаться, пока она коснется ручки. Дверь распахнулась сама собой, в комнату без приглашения шагнула девочка или, скорее, девушка, потому что вошедшей было пятнадцать лет, тело ее понемногу обретало подобающие формы, но лицо оставалось вызывающе подростковым, угреватым, некрасивым и дерзким.

      – Ты была в моей комнате? – спросила девушка вместо приветствия.

      – Я принесла тебе книжки, – отозвалась женщина с подчеркнутым спокойствием.

      – Я просила НЕ ПЕРЕСТУПАТЬ порога моей комнаты! – сказала девушка, и глаза ее сделались двумя голубыми щелями. – Никому, кроме прислуги!

      – Считай, что я прислуга, – сухо усмехнулась женщина. – И я не трогала твоих вещей.

      Девушка сжала губы. Женщина с тоской разглядывала ее лицо – знакомые черты дорогого ей человека претерпели здесь странное изменение, девочка казалась карикатурой на собственного отца.

      Женщина подавила вздох:

      – Где ты была вчера, Алана? В «Северной корове»?

      – Почему бы мне там не быть, – фыркнула девушка с вызовом.

      – Разве отец не просил тебя…

      Девушка круто повернулась и пошла прочь, на лестницу. И, уже спустившись на несколько ступенек, обернулась:

      – А ты, Танталь? «Притон», «кабак»… Ты что, никогда не ходила по кабакам?!

      – Сегодня утром отец запретил привратнику выпускать тебя из дому, – устало бросила женщина в удаляющуюся гордую спину.

      Девушка споткнулась. Обернулась, и сузившиеся глаза казались уже не голубыми, а черными:

      – Чего?! Он… ну так… Так будет хуже! Будет хуже, так и передай!

      И побежала вниз, подметая ступени подолом темного мятого платьица.

* * *

      На