Фрэнк Синатра: Ава Гарднер или Мэрилин Монро? Самая безумная любовь ХХ века. Людмила Бояджиева

через плечо с небогатым барахлишком, фетровая шляпа, позвякивающие по булыжникам металлические набойки на толстых каблуках ковбойских сапожек. Он хорошо вписывался в городской ландшафт Хобокена. Домишки не выше четырех этажей, желтая пыль на всем, какие-то чахлые кусты под окнами, унылые вывески, засиженные мухами витрины – тоска, да и только. И не поверишь, что Манхэттен – вот он, рукой подать, прямо через Гудзон. Нью-Йорк под боком, он манит иной жизнью, подначивает выбраться из этой дыры, зажить нормально, жениться, завести детей… Вот только как подловить удачу? Может, она ждет нового года? Новенькая удача в новеньком, чистеньком, как яичко, 1939 году!

      Декабрь в семье Синатра был месяцем праздников. Двенадцатое – день рождения Фрэнка, потом Рождество, а за ним Новый год. Только успевай крутиться. Долли несла домой с рынка пакеты, полные провианта – пора начинать готовку, послезавтра Фрэнку исполнится двадцать три. Помогала Долли нести сумки Нэнси Барбато – племяшка ее давней пациентки, живущей в Джерси-Сити. Нэнси часто навещала оставшуюся в Хобокене бабушку и явно заглядывалась на Фрэнка. Только и искала предлог, чтобы с ним встретиться, а заговорить стеснялась. Хорошая девушка, правильно воспитана.

      – Привет, ма! – Из-за кустов к ним шагнул Фрэнк. – И тебе, Нэнси, доброго дня! – Он церемонно раскланялся, изображая поклон испанского идальго, и взял у нее пакет с фруктами. Эта девчонка буквально не дает ему прохода, поджидает у дома – встанет и смотрит во все глаза, а они у нее огромные. А уж если цветы у двери их дома валяются или открытка с сердечком на куст повешена, можно не сомневаться – это дело рук Нэнси.

      – Здравствуй! – девушка засияла. Круглое нежное лицо в черных кудряшках, блестящие глаза. А ножки! У Нэнси были лучшие ножки в городе.

      «Молода еще, шашни не закрутишь. Да и с итальянскими девчонками вообще шутки плохи». – Фрэнк прищурился. Он знал, что такой взгляд действует на женский пол безотказно.

      – Приходи двенадцатого меня поздравить. И непременно с подарком.

      – А что… Что подарить тебе? – Она облизала пересохшие губы – красные, как кораллы.

      – Подумай хорошенько, чего мне больше всего хочется? – Он многозначительно улыбнулся, и малышка совсем смутилась: щеки запылали, ресницы – черные и загнутые – затрепетали.

      – Нэнси свяжет красивую салфетку на стол, – нашлась Долли. – Она у нас умелица.

      Подарок потряс даже циничного Фрэнка – в центре белоснежного кружева были вывязаны его инициалы, изящно переплетавшиеся с веточкой цветов.

      – Офигенно! Это будет моя любимая салфетка. Спасибо! – Он коснулся губами персиковой щеки Нэнси и замер на мгновение, принюхиваясь – от нее пахло невинностью и счастьем. – А что подарить тебе?

      Она вдруг смело подняла ресницы и горячо попросила:

      – Песни!

      – Что?

      – Я знаю все твои песни. Мне так хотелось бы иметь пластинку, чтобы всегда слушать их…

      – Ну, до пластинки дело пока не дошло…

      – Ой, их будет очень