Вечная ночь. Полина Дашкова

Дима.

      – Ой, да брось ты, Мишка, – поморщился певец, – сольник! День рождения алмазного магната из Якутска. Магнат хочет, чтобы весь вечер звучали песни его юности.

      – Ну так он и платит за это столько, сколько нам с тобой давно не снилось. И тусовка там соберется самая крутая.

      Втроем они вошли в калитку.

      – Она больше никогда не придет, – пробормотал певец. – Слушайте, вы полностью исключаете ошибку? Вдруг это другая девочка, просто похожа на Женю? Ну ведь бывает, правда?

      – Бывает, – кивнул Соловьев, – но я же вам сказал, ее опознала мать.

      – Нина? Она плохо видит! Она носит контактные линзы и без них совершенно слепая! Нет. Я должен сам посмотреть, – он остановился у подъезда, – пока не увижу собственными глазами, не поверю.

      – Что ты несешь? – испугался продюсер, открыл дверь и подтолкнул Качалова внутрь. – Зачем тебе смотреть на труп перед концертом? Ты же потеряешь форму, не сможешь петь! Учти, там никакая «фанера» не пройдет, они заранее оговорили это. Магнат платит только за живую музыку.

      Качалов ничего не ответил. Кажется, он больше не мог говорить. Он сильно дрожал, у него стучали зубы, как будто температура поднялась до сорока. Пока ехали в лифте, он смотрел в зеркало на себя, как на незнакомого человека. В глазах стояли слезы.

      – Она самая талантливая, самая красивая из всех моих детей, – глухо произнес певец, сделав несколько судорожных глотательных движений и немного уняв дрожь усилием воли. – Я всегда хотел, чтобы Женя жила со мной. С ней единственной я мог работать. Вы наверняка видели клип, его постоянно крутят по телевизору. Так вот, она сама все придумала. Представляете? Такая маленькая, и все сама придумала.

      В квартире орала музыка, тяжелые раскаты рока, от которых сразу что-то неприятно задергалось в животе. После музыкального проигрыша мужской голос прорычал: «Твое нежное сердце… а-а-ох… твоя гладкая печень… а-ах-х».

      В полутемной прихожей возникла женская фигура, тонкая, длинная, в коротком халате. Волосы замотаны чалмой из полотенца, лицо покрыто какой-то зеленоватой зернистой массой.

      – Ой! – Девушка отпрянула, убежала.

      После вздохов и сопения, усиленных стереосистемой так, что казалось, здесь рядом дышит гигантское чудовище, опять вдарил рок.

      – Выключи! – заорал Качалов. – Маринка, мать твою, ты слышишь, выруби его!

      Нервно, громко матерясь, он кинулся в комнату, и через минуту стало тихо.

      – Она постоянно слушает Вазелина, – объяснил толстяк Соловьеву.

      – Кого?

      – Вы что, правда Вазелина не знаете? – Продюсер зажег свет в прихожей и удивленно взглянул на Диму.

      – Кажется, это певец?

      – Да, если так можно выразиться. Певец. Пойдемте в гостиную.

      По гулкой металлической лестнице они поднялись наверх и оказались в огромной комнате с полукруглым стеклянным куполом вместо потолка. Бильярд, музыкальная аппаратура,