Знаменитые писатели Запада. 55 портретов. Юрий Безелянский

эдем,

      Где синий свод небес прозрачен и спокоен,

      Где быть счастливыми дано с рожденья всем,

      Где каждый, кто любим, любимым быть достоин, —

      О, как ты стал далек, утраченный эдем!..

      Для чистых радостей открытый детству рай,

      Он дальше сказочной Голконды и Китая,

      Его не воротишь, хоть плачь, хоть заклинай,

      На звонкой дудочке серебряной играй, —

      Для чистых радостей открытый детству рай.

(Пер. В. Левика)

      Так писал Бодлер в стихотворении «Moesta et errabun-da» («Грустные и неприкаянные мысли» – лат.)

      «Мы скоро в сумраке потонем ледяном», – делает вывод поэт. Апокалипсический мотив звучит в знаменитых строках «Пляски смерти»:

      …Скажи, безносая, танцорам слишком рьяным,

      Им, тем, кто морщится в присутствии твоем:

      «Признайтесь, гордые, что вопреки румянам

      Вы чувствуете смерть всем вашим существом.

      Вы тоже мертвецы – и свой азарт умерьте!

      Увядший Антиной и лысый Ловелас,

      Вы все охвачены вселенской пляской смерти.

      В неведомую даль она уводит вас.

      Беспечно веселясь над Гангом и над Сеной,

      Не видят смертные, что наступает срок,

      Что дулом гибельным нацелясь в глубь вселенной,

      Труба архангела пробила потолок…

(Пер. В. Микушевича)

      Бодлер, Кьеркегор, Шопенгауэр, Камю и другие пророки явственно слышали этот предостерегающий трубный звук. Воочию видели не только закат Европы, но и мира.

      IV

      Бодлер обладал космическим видением. Его отзывчивая душа в унисон звучала со страданиями всех живущих на земле людей. Он постигал сердцем весь этот мир разом. Он чувствовал его пульс. И не мог не понимать всей безысходности человеческой борьбы за счастье. Не умея примириться со вселенским злом, он гневно обращался к небу:

      Ты – крышка черная гигантского котла,

      Где человечество горит, как груда праха!

(Пер. Эллиса)

      И этот образ гигантского котла, прикрытого крышкой-небом, где человечество обречено кипеть без понимания своей высшей цели и без объяснения причин небесной кары, был невыносимо тяжел для поэта.

      Бодлер не просит, как Данте, горнего «света», не выпрашивает «покоя», как Мастер у Булгакова. Он хочет просто уйти от неотвязных мыслей об окружающем мире.

      «Бывают случаи, когда меня охватывает желание спать до бесконечности, но я как раз и не могу больше спать, ибо мысли никогда меня не покидают», – писал он матери 26 марта 1853 года.

      К тебе взываю я, о та, кого люблю я,

      Из темной пропасти, где сердце схоронил;

      Угрюм мой душный мир, мой горизонт уныл,

      Во мраке ужаса, кощунствуя, живу я.

      Полгода там царит холодное светило,

      Полгода кроет ночь безмолвные поля;

      Бледней полярных стран, бесплодная земля

      Ни зелени, ни птиц, ни вод не породила…

(Пер. А. Кублицкой-Пиоттух)

      Нет ничего