Знаменитые писатели Запада. 55 портретов. Юрий Безелянский

гостью?

      Вы, ангел кротости, знакомы с тайной злостью?

      Вас, ангел свежести, томила лихорадка?

      Вам летним вечером, на солнце у больниц,

      В глаза бросались ли те пятна желтых лиц,

      Где синих губ дрожит мучительная складка?

      Вас, ангел свежести, томила лихорадка?

      Вы, ангел прелести, теряли счет морщинам?

      Угрозы старости уж леденели вас?

      Там в нежной глубине влюбленно-синих глаз

      Вы не читали снисхождения к сединам?

      Вы, ангел прелести, теряли счет морщинам?

      О, ангел счастия, и радости, и света!

      Бальзама нежных ласк и пламени ланит

      Я не прошу у вас, как зябнущий Давид…

      Но, если можете, молитесь за поэта

      Вы, ангел счастия, и радости, и света!

      Это стихотворение Бодлера «Искупление» в переводе Иннокентия Анненского. Замечу попутно, что Бодлера весьма охотно переводили русские поэты. Одним из самых преданных «бодлерианцев» являлся поэт Эллис. Что касается «Искупления», то существует и другой прекрасный перевод – Ревича, последние две строки у него звучат так:

      А я прошу у вас лишь благостных молений,

      Мой ангел радостный, мой светоносный гений!

      III

      Каждое время имеет свою литературу. После эпопеи наполеоновских войн и революции 1848 года во Франции установился буржуазный порядок, который принес многим глубокое разочарование. Усиленное развитие капитализма, растущая власть денег… Время накладывало существенный отпечаток на любые человеческие отношения, на мораль и искусство. Все это болезненно переживал Бодлер, «новизна жизни» еще больше усиливала его склонность к ипохондрии. Поэзия для Бодлера стала своеобразным убежищем от суетного потока жизни. «Словесное мастерство, музыкальную и ювелирную точность выражения он возлюбил как средство перечеканить свои печали в произведения искусства и тем самым хоть несколько утолять их» – таково мнение Анатолия Луначарского (бывшего советского наркома можно ругать за что угодно, но он действительно любил искусство – в частности, поэзию – и неплохо разбирался в нем).

      Как всякий чувствительный человек, Бодлер тяготел к идеальному. При всем своем внешнем дендизме он мечтал о совершенном устройстве общества, где воплотились бы в жизнь великие принципы свободы и равенства людей, где торжествовала бы гармония труда и искусства. Но, присматриваясь к действительности, изучая историю человеческой цивилизации, Бодлер пришел к выводу, что никакой счастливой Аркадии, страны грез и красоты, быть не может по причине несовершенства самого человека, органических пороков, присущих ему изначально. Не случайно в стихотворении, предваряющем сборник «Цветы зла», Бодлер восклицает:

      …Среди чудовищ, рыкающих, свистящих,

      Средь обезьян, пантер, голодных псов и змей,

      Средь хищных коршунов, в зверинце всех страстей,

      Одно ужасней всех: в нем жестов нет грозящих,

      Нет криков яростных, но странно слиты в нем

      Все