Знаменитые писатели Запада. 55 портретов. Юрий Безелянский

море, знает ключ к твоим богатствам скрытым?

      Твои, о человек, кто смерит глубины?

      И что же? Без конца, не зная утоленья,

      Войну вы меж собой ведете искони!

      Так любите вы смерть и ужасы резни.

      О, братья-близнецы, враги без примиренья!

(Пер. П. Якубовича)

      Еще более страшила Бодлера железная поступь прогресса. В черновом отрывке находим такие строки: «Машинное производство так американизирует нас, прогресс в такой степени атрофирует у нас всякую духовность, что никакая кровавая, святотатственная, противоестественная утопия не сможет даже сравниться с результатами этих американизации и прогресса…»

      «Прогресс нынешнего времени ведет к тому, – обращался далее Бодлер к современному ему буржуа, – что из всех твоих органов уцелеет лишь пищеварительный тракт! Время это, может быть, совсем близко, кто знает, не наступило ли оно!..»

      Американизация, духовность – ну прямо из словаря нынешних российских патриотов, с той лишь разницей, что слово «духовность» понимается по-разному: Бодлером – как достижения мировой культуры, а нашими патриотами-почвенниками – как община и православие, с внутренней изоляцией от всего мира.

      Свои опасения по поводу американизации Бодлер высказал в 1855 году, а спустя сто с лишним лет его родина действительно превратилась в вотчину межнациональных корпораций и подверглась интеллектуальному оскоплению. Империализм в области культуры стал интенсивно насаждать в Европе свою розовую мечту о стандартизации и единообразии. «Я не знаю, что такое иностранец», – с гордостью заявил французский политик 1970-годов Жан Жак Серван-Шрейбер. Американская, а точнее, всемирная, культура с ее стандартным набором идей и материальных благ безудержно разливается ныне от берегов Сены до Вислы, и уже докатилась до Волги. Похоже, что «битва против джинсов», по выражению Мишеля Жобера, увы, проиграна.

      Бодлер пришел бы в ужас от того, во что вылилось, во что материализовалось его предчувствие: француз и американец в настоящее время читают одни книги, ходят в одинаковых джинсах, слушают одну и ту же музыку, смотрят одни и те же фильмы. Но о кино Бодлер, к счастью для себя, не догадывался, а тем более об Интернете. Его страшила даже такая, казалось бы, безвинная вещь, как фотография.

      В статье 1859 года «Современная публика и фотография» Бодлер отмечал, что «неправильно использованное развитие фотографии в значительной мере способствовало, как и вообще всякое материальное развитие, оскудению гения французского народа, уже без того довольно скудного. Поэзия и прогресс – это два честолюбца, ненавидящих друг друга инстинктивной ненавистью… Пусть фотография станет служанкой наук и искусства, но очень покорной служанкой, такой, как печать или стенография, не создающие и не заменяющие литературы. Если же ей позволят… овладеть всем тем, что приобретает ценность потому, что человек вложил в это свою душу, – тогда горе нам…»

      С неприязнью относился Бодлер и к газетам.

      «Какую газету ни прогляди, за какой угодно день, месяц, год, – непременно наткнешься в каждой строчке на свидетельство самой чудовищной людской испорченности, соседствующее