Не для взрослых. Время читать! Полка третья. Мариэтта Чудакова

они уставились на щеголя, «который оглянулся назад и подмигнул двум разодетым дамам. Подмигивание – если разглядывать его не спеша, во всех подробностях, как это делали мы, – вещь малопривлекательная. …Вы вдруг замечаете, что подмигивающий глаз закрывается неплотно и из-под опущенного века видна нижняя часть глазного яблока.

      – Отныне, – заявил я, – если Господь Бог не лишит меня памяти, я никогда не буду подмигивать.

      – А также и улыбаться, – подхватил Гибберн, глядя на ответный оскал одной из дам».

      Как они выходили из своего ускорения (а у них от бешеной скорости уже начали дымиться брюки!) и как висевшая неподвижно в воздухе соседская «болонка, которая вечно лает» (Гибберн вознамерился зашвырнуть ее куда подальше), шмякнулась вдруг на зонтик одной из дам и прорвала его, – об этом вы, надеюсь, прочитаете сами.

      А «Первые люди на луне» – вообще одно из самых сильных впечатлений моего детства. Не только необычайно увлекательно – там немало печального, даже щемящего. И мне, не скрою, было грустно, когда люди – и американцы, и мы, – добрались до Луны. И с тех пор, когда подымаешь лунной ночью голову и смотришь на таинственное светило, – уже точно знаешь, что там нет живых существ. А Уэллс в детстве заставил меня поверить в них.

      И, конечно же, – «Человек-невидимка». Сколько потрясающих приключений! И никакое кино не заменит словесного описания финала, когда всей толпой добивают невидимого человека… Доктор Кемп «опустился на колени возле невидимого существа… Кемп водил рукой, словно ощупывая пустоту.

      – Не дышит, – сказал он. – И сердце не бьется. Бок у него… Ох!

      Какая-то старуха, выглядывавшая из-под локтя рослого землекопа, вдруг громко вскрикнула:

      – Глядите! – сказала она, вытянув морщинистый палец.

      И, взглянув в указанном ею направлении все увидели контур руки, бессильно лежавшей на земле; рука была словно стеклянная, можно было разглядеть все вены и артерии, все кости и нервы. Она теряла прозрачность и мутнела на глазах…»

2

      «Год тому назад близ Севендайлса еще стояла маленькая, вся снаружи закопченная лавка… Набор вещей, выставленных в ее витрине, поражал пестротой. Там были слоновые клыки, разрозненные шахматные фигуры, четки, пистолеты, ящик, наполненный стеклянными глазами, два черепа тигра и один человеческий…» Среди прочего – «несколько засиженных мухами страусовых яиц…» И главное (как выясняется постепенно) – «среди всех этих предметов лежал и кусок хрусталя, выточенный в форме яйца и прекрасно отшлифованный».

      Вокруг него-то и развивается все действие – и сам рассказ называется «Хрустальное яйцо».

      Дело в том, что владелец лавки заметил – яйцо в полной темноте слабо фосфоресцирует.

      И однажды, «поворачивая яйцо в руках, мистер Кэйв увидел нечто новое. В глубине хрусталя словно вспыхнула молния, и ему показалось, будто перед ним открылись на миг бескрайние просторы какой-то неведомой страны».

      В следующий раз «что-то большое и яркое пролетело в вышине над красноватыми скалами