Доспехи нацистов. Юрий Гаврюченков

он попробовал себя на руководящей работе.

      – А ну как не справлюсь?

      – У вас должно получиться.

      – По-моему, вы малость переоцениваете мои способности, – не сдавался я.

      – Уверяю вас, испытание не будет серьезным.

      – Испытание? – слово очень не понравилось мне.

      – Можно назвать так. В конце концов, всякое вступление в новую должность есть маленькое испытание. Смена обязанностей увеличивает нагрузку, не скрою. Мне хорошо известны эти тернии власти – ее неотъемлемые атрибуты. Я ведь сам управленец, как это называлось прежде – номенклатура.

      Я заметил, что папик говорит моими словами. Подстраивается под манеру речи собеседника, значит стремится расположить к себе. Трюк нехитрый, но действенный. Остап Прохорович проявил исключительную наблюдательность, чем и насторожил: а не является агентом Большого Брата? Интерес ФСБ к моей особе вполне объясним, я крепко повязан с теневым рынком антиквариата. Правда, зачем разрабатывать меня таким дорогостоящим образом, когда можно изловить гораздо более простым и надежным способом: на нелегальной сделке? Да и других дел у меня наворочано немало – сколько угодно зацепок для добротного шантажа. Или чекисты решили сначала попробовать по-хорошему?

      Должно быть, целая гамма сомнений отразилась у меня на лице, потому что Стаценко вдруг подался вперед и доверительно сообщил:

      – Если справитесь, оплата целиком и полностью вас устроит. В этом вы не сомневайтесь, Илья Игоревич.

      – А с кем, собственно, мне придется работать и, главное, на кого? – за хорошие деньги или нет, сотрудничать с Большим Домом мне в любом случае претило.

      – Работать придется с людьми. Не очень умными людьми. А на кого – сами рассудите, – хлопнул папик ладонью по пачке «Ostara».

      Теперь я был почти уверен, что меня вербуют. Причем бездарно либо внаглую, то есть отрыто, не вуалируя заказчика, фактически, ничем.

      – Нет, – улыбнулся я и покачал головой. – Боюсь, не получится.

      – Да вы не бойтесь, – когда требовалось дожимать, Остап Прохорович мог быть наглее стаи колымских педерастов. – Не скрою, хлеб управленца поначалу кажется горек, но стоит попробовать и он понравится. Потом никакой другой жизни не захочешь. Уж поверьте вы мне, дорогой Илья Игоревич!

      – Нетушки, – куда более категорично отказался я. – Из меня плохой начальник.

      Я бы скорее подмахнул собственной кровью дьявольский цирограф, нежели согласился взаимодействовать с органами.

      – Но почему?

      – Я не лидер и командирских задатков у меня нет.

      – Ну що ж вы так упираетесь, – мягко пожурил Остап Прохорович, сбившись на малоросский акцент. – Если бы знали вы, Илья Игоревич, какие замечательные перспективы открываются у вас на этой работе.

      – Какие?

      – Замечательные, – распространять о подробностях новой работы, не добившись моего согласия, Стаценко не собирался. – Как в отношении денег,