Наложницы ненависти. Вадим Панов

уезжал из Тайного Города и, вернувшись, узнал очень неприятные новости.

      Гореслав угрюмо глотнул пива и, вновь покосившись на Треми, продолжил начатый некоторое время назад рассказ:

      – Рукомир тогда как с цепи сорвался. Мы его пытались остановить, но… Ты же знаешь Рукомира.

      – Знал, – холодно поправил его Крутополк.

      – Да, – помедлив, согласился рассказчик. – Знал… все мы его знали. В общем, Рукомир взбесился.

      – А что, Лада на самом деле переспала с Захаром? – спросил Крутополк.

      – Свечку никто не держал, – вставил Велемир. – Но после той вечеринки она уехала с кровососом и явилась домой только под утро.

      – Шлюха. – У ротмистра заиграли желваки. – Что было потом?

      – Рукомир послал вызов на дуэль. – Гореслав с сомнением посмотрел на Велемира, словно раздумывая, говорить об этом или нет. – Захар не хотел драться.

      – Да что ты? – удивился Крутополк.

      – Серьезно, – подтвердил Велемир. – Я присутствовал при разговоре. Епископ предложил свои извинения, а Рукомир… послал его. Очень грубо. Тогда Захар принял вызов и… – Велемир сбился.

      – Треми высушил Рукомира? – с нажимом спросил Крутополк.

      Велемир отвел глаза.

      – Ты же знаешь, что Кодекс предусматривает…

      – Треми высушил Рукомира?

      – Да, – хмуро ответил Гореслав. – Сразу же после того, как его убил.

      – А вы стояли и смотрели?

      – Это была честная дуэль, и масан имел полное право на кровь Рукомира.

      В мутно-зеленых глазах Крутополка вспыхнула жгучая ненависть. Он тяжело посмотрел на Захара, помолчал и медленно, словно ему свело скулы, произнес:

      – Надо кончать кровососа.

      – Одни не справимся, – тихо произнес Велемир. – Епископа нам не одолеть.

      – Я тут двух фей видел, – добавил Гореслав. – Попросим помочь?

      Его сомнения были ясны: люды не являлись магами, а потому, даже несмотря на силу и боевую выучку, затевать драку с масаном было для них форменным самоубийством. Епископ Треми без труда уложил бы и их троих, и еще пару десятков в придачу.

      В честном бою.

      – Феи не пойдут, – качнул головой Крутополк. – Захар действовал в рамках Кодекса, зачем девчонкам неприятности? Нет, други-дружинники, эту проблему могут решить только те, кто Рукомира любил. Кому он как брат был. – Ротмистр снова выдержал паузу. – Мне Рукомир как брат был. А вам?

      Гореслав вздохнул:

      – Я с тобой, Крутополк.

      – Хорошая вещь хокку, – вздохнул Птиций, наливая себе коньяк. – Рифмы нет, придумывай себе стихи на все случаи жизни.

      – Так р-рас… суждают лавочники, – прореагировал на замечание кóнца Треми.

      – Я не лавочник, – буркнул Птиций, – я управляющий.

      – Чем? – потребовал объяснений любознательный масан.

      Сложность вопроса поставила кóнца в тупик. Пару секунд он таращился на епископа, а затем неуверенно помахал в воздухе рукой:

      – Не чем, а где. Я… ик… здесь управляю.

      – Мной упр-равл… ять не нужно, – возмутился Захар. – Я сам спр-рав… люсь.

      – Я