Погоня. Джеймс Кервуд

на реку и была скрыта от взоров в густых кустах рябины. Он открыл дверь и вошел. Через окошко, выходившее на юго-запад, он мог видеть снежные вершины горы Гейки и в сорока милях далее легкие очертания горы Хардсти. Теперь в окошко било солнце и освещало его работу в том виде, как он ее оставил. Последняя страница рукописи уже была отпечатана на машинке. Он уселся за стол и принялся за работу.

      Альдос прочитал и перечитал последние две или три страницы своей рукописи, стараясь ухватиться за нить в том месте, где она перервалась. И с каждым чтением он все более и более убеждался, что его работа в это время спориться не будет. А почему? Из-за кого? И с некоторой досадой он набил трубку свежим табаком. Затем откинулся назад, закурил и засмеялся. Проходили минуты, а он все больше думал о странной молодой женщине. Кто она? Зачем она ехала к Желтой Голове?

      Несколько раз в течение этого часа он принимался за работу и, наконец, должен был ее бросить. С вбитого о стену деревянного гвоздя он снял ружье. Он сам готовил для себя обед, а потому решил на этот раз нарушить заведенный порядок. На куропаток уже прошел сезон, но они были искусительно нежны и жирны. Решив парочку изжарить себе на ужин, он вышел из своей избушки и направился по узенькой тропе вдоль реки. Он проходил с полчаса, пока не набрел, наконец, на целый выводок. Двух из них ему удалось убить. Спрятав их и ружье недалеко от тропинки, он прошел с полмили дальше к броду, удивляясь, каким образом Стивенс, который должен был перейти сегодня реку вброд, мог справиться со всеми своими лошадьми? До сих пор он еще не глядел ни разу на часы. А теперь к его удивлению оказалось, что поезд на Желтую Голову должен бы отойти еще через три четверти часа. По какой-то необъяснимой причине он почувствовал себя легче. И, посвистывая, отправился далее.

      У самого брода он нашел Стивенса, который стоял у реки.

      – Черт бы побрал эту реку, – ворчал он, когда Альдос подошел к нему поближе. – С вечера нельзя сказать, что будет завтра. Смотрите! Ну, можно ли сейчас ее перейти?

      – Я бы не решился, – ответил Альдос. – Вода поднялась на целый фут выше, чем была вчера. Я бы даже и не пробовал.

      – А что я буду делать с моими двумя проводниками, поваром и погонщиком, которым уплачиваю поденно, да еще вдобавок и со счетом из больницы, таким длинным, как вот эта Гейка? – возразил Стивенс, который три месяца пролежал в госпитале больной. – Еще бы вы попробовали! Посмотрел бы я!

      – И все-таки не буду пробовать, – повторил Альдос.

      – А я уже потерял два дня и моих туристов, с которыми уже сговорился на несколько дней вперед за хорошие деньги. Вот и совершай экскурсии после всего этого! Они не станут платить вам за эти отсрочки, а вот эти мои лошади, которые должны теперь зря стоять вон там в кустах, обходятся мне по тридцати долларов в день. Мы-то с вами можем переплыть на ту сторону и на каком-нибудь плоту. От этого у нас будут трещать руки, но это ничего. А ведь у меня двадцать семь лошадей. Все-таки я хочу пустить их вплавь. Вода не спадет и завтра.

      – Но вы рискуете лошадьми.

      Стивенс