Фрейлина императрицы. Евгений Салиас-де-Турнемир

через час после беседы с буфетчиком магнат написал подробно о своей встрече в гостинице местечка Вишки. Он передал все человеку придворному и влиятельному, генералу Девьеру, женатому на родной сестре князя Меншикова.

      Между тем пока вельможа писал письмо, сын его был в соседней горнице, куда один из секретарей привел красивую молоденькую девушку, пойманную им случайно в коридоре. Молодой Сапега осматривал чернобровую и востроглазую девушку, как любопытного зверька. Дичок-самородок забавлял его своей манерой держаться и своими бойкими ответами.

      Молодая девушка отзывалась тихо, но резко, едва шевеля губами, гордо закидывая красивую кудрявую головку и как бы неприязненно меря взглядом обоих собеседников с головы до ног.

      – Правду говорит он, – сказал Сапега, показывая на секретаря, – что ты себя называешь Яункундзе?

      – Неправда!

      – Как неправда! – воскликнул секретарь. – Ты сейчас в коридоре мне сказала, что это твое прозвище.

      – Ну, да.

      – А теперь ты говоришь: неправда.

      – Вы что спросили? Как я себя зову? Я себя зову Софьей. А другие меня зовут Яункундзе. Не я же себе это прозвище дала.

      – Есть у тебя жених? Собираешься ты замуж? – спросил Сапега.

      – А у вас есть невеста? Собираетесь вы жениться?.. – отозвалась Софья.

      – Да тебе это не любопытно, я полагаю.

      – Ну и вам тоже про меня знать это не любопытно.

      – Вишь какая сердитая. А красива… Ты очень красива, Яункундзе.

      – Да.

      – Что да?

      – Красива.

      – Сама знаешь это…

      – Конечно. Кому же это и знать, как не мне!

      Сапега рассмеялся, секретарь тоже.

      Около получасу проболтал так молодой граф с молоденькой крестьянкой и, дав ей коробку сластей, отпустил со словами:

      – Будь ты моя крепостная, я бы тебя ни за кого замуж не выдал, а взял бы себе.

      – Насильно? – отозвалась тихо Софья, презрительно усмехаясь и идя к дверям.

      – Нет… Может быть, ты… Я думаю, что ты бы сама… Вероятно, ты бы меня…

      Сапега запутался и смолк, удивляясь внутренне самому себе, то есть своему легкому смущению.

      – Пан уж очень много о себе воображает! – вымолвила Софья на пороге. – Я знаю одного пастуха, который много красивее пана графа.

      Сапега рассмеялся громко и весело. Софья искоса глянула на него своими угольными глазами из-под опущенных наполовину ресниц, и взгляд ее выразил одно гордое презренье.

      – Даже не верит, – воркнула она и исчезла за дверью.

      Наутро рано один из егерей графа Сапеги выехал из Вишек с письмом в обратный путь, в Россию. Около полудня все экипажи были заложены и поданы. Именитые проезжие отправлялись далее.

      Когда граф-фельдмаршал вышел на крыльцо в сопровождении сына и всей свиты, густая толпа поселян с обнаженными головами окружила постоялый двор и экипажи.

      – Вон она, батюшка! – тихо сказал по-немецки молодой Сапега, указывая отцу глазами на красивую девушку,