Лед и пламя Тартара. Дмитрий Емец

И мои? – недоверчиво спросила Дафна.

      – Разумеется. Откуда ты, Даф, черпаешь твои силы? – спросил Арей.

      Даф замялась.

      – Вы же знаете откуда. Их вызывает флейта, – сказала она.

      Арей опустил меч, не возвращая его в ножны. Лезвие было тусклое, с зазубринами. Выглядело тупым. Не верилось, что им можно в принципе что-то перерубить. Но так казалось лишь тому, кто не ведал страшной силы кистевого удара Арея. Не знал лукавой хитрости его заговоренного клинка, который за мгновение до соприкосновения с целью становился острее бритвы.

      Арей медленно покачал головой.

      – Ответ очень приблизительный. Флейта – всего лишь инструмент материализации сил света в маголодию. Я говорил об ином. О том, что сил, которые можно было бы назвать конкретнотвоими, не существует.

      – Почему это? – растерялась Дафна.

      – Твои силы – часть общей энергии света. Единый колодец добра, из которого черпают все, имеющие такое право. Право – это твои бронзовые крылышки, через которые проходит энергия. Если бы твои крылья были золотыми, твой допуск был бы выше. Не так ли?

      – Теперь я поняла, о чем вы. Вы очень точно выразили мою собственную мысль, – сказала Даф, имевшая большой опыт сдачи экзаменов.

      Арей ухмыльнулся, оценив эту осторожную колкость.

      – Ну хорошо, со светом проехали. А что у нас с силой мрака? – продолжал он.

      Начальник русского отдела не смотрел на Мефа, но тот и без того понял, что вопрос обращен к нему.

      – Ну тут есть разные версии. По одной из них, у мрака нет собственных сил. Его силы – это искаженные силы добра. Грязь, грехи, тоска. Зло, если брать его суть, это сгнившее, испорченное, умершее добро. За века мрака накопилось столько, что силы уравновесились. Силу мрака призывают эйдосами. Эйдосы, хранящиеся в дархе, помогают мраку материализоваться. Еще есть энергия артефактов, но это уже не самостоятельная сила, а лишь способ накопления и сохранения магии. Другими словами, исчезни начальная сила мрака, все темные артефакты стали бы вмиг бесполезны, – не задумываясь, бойко ответил Меф.

      Арей благосклонно кивнул.

      – Недурно, синьор помидор! Хорошая все-таки штука руна школяра!

      – Кому как, – с ненавистью сказал Меф.

      Сколько раз ему пришлось корчиться от боли и приходить в себя, лишь когда лба его касались живительные руки Дафны. Арей не стал ему сочувствовать. Жалеть кого-то не путь мрака. Да и свет последнее время все чаще склонен разделять этот подход. Жалость унижает, если она пассивная. Активная же жалость предполагает действия и поступки, противоречащие самой сути мрака.

      – Итак, заглот, – продолжал Арей. – Он лишен магии, не пропускает извне свет и мрак, и потому они тлеют здесь едва-едва. Лишь отраженным сиянием эйдосов в дархе и бронзовых крыльев. Единственный, кто обладает в заглотеполной силой – ты, Меф. Ты сам себе колодец.

      Арей коротко поклонился Мефу.

      – Но не зазнавайся, синьор помидор! Кое-что ты умеешь, однако твой путь к познанию только начинается. Три стадии проходит каждый,