Все оттенки черного. Вадим Панов

году, когда зарвавшегося Соломона пристрелили подельники, Марципанские перебрались под Караганду, поближе к выдающимся коммунистическим стройкам, о которых так любил вещать с высоких трибун покойный Соломон Моисеевич. Тяжелый быт строителей светлого будущего не увлек семейство, и, воспользовавшись первой же оказией, Марципанские вернулись в обжитую Москву, рассказывая на каждом углу о необычайном героизме расстрелянного предка. Рассказы помогли Марику устроиться в приличный институт, подепутатствовать пару лет на региональном уровне, а затем, когда трогательная история репрессированных перестала вызывать слезы жалости у избирателей, открыть маленькую брокерскую контору. Его деловая репутация не вызывала у Куприянова особого восторга.

      – Но мы же даем тебе время, – дожевывая жаркое, удивился Марик.

      Константин холодно посмотрел на его сальные губы:

      – Два дня – это не время.

      – Раньше тебе хватало и двух часов, – буркнул Штанюк.

      – А кто разработал операцию? – неожиданно спросил Куприянов. – Ты?

      Григорий вздохнул и кивнул на Марципанского:

      – Он.

      – А какая разница? – немного обиженно поинтересовался Марик.

      Ответить Константин не успел.

      – У вас прекрасный кофе! Передайте мою благодарность тому, кто его готовил.

      – С удовольствием, мадам, – вежливо склонил голову официант.

      «АННА».

      Куприянова окутал аромат мускуса, он резко обернулся. Она сидела за соседним столиком.

      «Как же я не заметил ее?»

      Блестящие черные волосы туго стянуты, оставляя открытым высокий чистый лоб.

      «Какие же длинные ресницы!»

      – Я прекрасно провела время у вас.

      – Благодарю, мадам.

      Она грациозно поднялась, и на Куприянова накатила волна пронзительного желания. Гибкое тело Анны облегало прозрачное черное платье, небрежно соединенное на талии.

      И ничего больше!

      Воздушная ткань практически не скрывала набухшие соски высокой груди, черные выпуклости на черном платье, официант не сводил с них глаз.

      «Ей нравится, когда на нее смотрят!»

      На правом полушарии дразнила взгляд черная вытатуированная ящерица. Анна покинула веранду, и легкий теплый ветерок игриво потрепал длинный, почти до шпилек, подол платья. Мускус щекотал ноздри Константина.

      «Уходит!»

      – Я перезвоню, – быстро сказал Куприянов и, бросив салфетку, вскочил из-за стола. – Вечером.

      – Костя!

      – Вечером!

      Она уходила к Большому Каменному мосту.

      Штанюк и Марципанский проводили взглядами сухощавую фигуру Куприянова, бегущего по пустой набережной, и удивленно переглянулись.

      – Что это с ним?

      – Переработался?

      – А кто будет платить за ленч?

      Увидев быстро приближающегося Куприянова, Володя включил двигатель и довольно потянулся.

      «Наконец-то!»

      Утренний