Орден Святого Бестселлера, или Выйти в тираж. Генри Лайон Олди

десятков авторов-фантастов. Много?!

      По-моему, крайне мало – на столько-то миллионов читателей!

      Итак, два взвода держат фронт – и держат его хорошо.

Из послесловия к первому изданию «Имперцев»

      – Сри минангкаб! Тысячекратно нюхая пыль из-под сандалий вашего превосходительства, о сри минангкаб доблестной Тугрии, осмелюсь высказать, трижды воззвав…

      – Короче, пальцем деланный!

      – Здесь еще один!

      – Лазутчик?

      – В недоумении молю Лобастую Форель просветить сущеглупого…

      – Короче! Удавлю!

      – Он голый, сри минангкаб!

      – Голый? Странно… Ладно, тащите его к остальным.

      Меня сноровисто вздернули на ноги и поволокли куда-то. Сизый с похмелья рассвет лился меж холмов, копясь в ложбине озерцами тумана, одуряюще пахли полевые вертухайчики, топорщились алые стручки дикого перечня, и в кустах лженосорожника стрекотали навзрыд влюбленные жужелицы. Было зябко, но не слишком. Носильщики сопели без особого дружелюбия, я для интереса согнул колени, мешком обвиснув в чужих руках, и вскоре поплатился за наглость, – резкий толчок, и Влад Снегирь, доверху набитый гениальностью, летит головой вперед, сшибая с ног мягкого, взвизгнувшего от боли невидимку.

      – Цыц, вне утробы зачатые!..

      Подо мной зашевелились. Вглядевшись, я обнаружил, что лежу голышом на милейшей девице, опрокинутой моим появлением на спину, и с удовольствием пялюсь в румяное личико. Внешность красотки слегка портил нос, длинноватый по отношению к мировым стандартам, но при прочих несомненных достоинствах, явственно ощутимых, нос даже придавал барышне некую пикантность, отчего спящий слегка восстал (если, конечно, вы понимаете, о чем я!).

      – М-м-м, – дружелюбно сказал я. – Хмэ-э-э… А?

      Твердая ладонь мазнула по холке. Тайный доброхот, спаситель прелестных мамзелей, явно пытался ухватить злодея за шиворот, в чем не преуспел за отсутствием последнего. Вторая попытка удалась лучше: вцепившись в плечи, меня сняли, оттащили и посадили в лужу – остывать. Через минуту девица также подошла ближе, но ложиться по новой и раскрывать объятия не спешила.

      – Эти камнеглазые забрали вашу одежду? – спросила она, глядя мне прямо в лицо, ибо потупить взор девице мешала скромность. – Проклятые тугрики! Вы нуждаетесь в защите, добрый аскет?

      Я тупо смотрел на Носатую Аю. Мой собственный персонаж собственной персоной (извиняюсь за отъявленную тавтологию!) сидел на корточках, пылая заботой о «добром аскете», – впрочем, «Рука Щита» донкихотствовала по отношению ко всем угнетенным, – плод воспаленной фантазии В. Снегиря с сочувствием моргал, роняя скупую девичью слезу, а мне хотелось провалиться сквозь землю. Или хотя бы заполучить штаны. О моя каморка в храме Кривой Тетушки! О мои портки с безрукавкой! О-о-о! Где вы сейчас? Тоскуете ли по вашему хозяину?!

      Дангопея от Ла-Ланга в тыще километров…

      – М-м-мы, – задумчиво булькнуло в горле. – Ках-х-х…

      – Бут, он, наверное, немой! Или заика, как Мозгач! Бедняжка!

      – Сама ты заика, – обиделся я. – Хочешь автограф?!

      Знакомая ладонь ухватила мое ухо. Свернула в трубочку, дернула.

      – Ай! Больно!

      – Будешь