Есть только миг. Олег Анофриев

дипломат шары под нее катать. Бесполезно. Ноль внимания.

      И показалось дипломату, что Она на ракетчика поглядывает.

      Занервничал дипломат – куда вся дипломатия делась!

      – Друг называется! Ты же обещал нейтралитет.

      – А я ни при чем. Это ее выбор.

      – Ах вот как! Значит, тебе Она тоже нравится?

      – А что ж в этом плохого? Она и мне по вкусу, – сказал художник.

      – Ты бы уж помалкивал! – закричал дипломат. – С тебя и артистки хватит!

      – И то верно. Многостаночник хренов, – добавил ракетчик.

      Вечерами были танцы. На танцах-то, в общем, и решались все проблемы.

      Этим вечером все три друга изменили себе.

      Дипломат сбрил свою «меньшевистскую» бородку и поменял очки на линзы.

      Ракетчик надел легкомысленную кепчонку на свою лысеющую голову.

      А художник начистил до блеска свои фирменные ботинки.

      И все делали вид, что ничего не произошло.

      Танцы были в самом разгаре, когда подруга «замужней» принесла ей телеграмму от «мужа», и подруга дипломата заторопилась к себе в номер, всем видом приглашая дипломата пойти за ней на последнее свидание.

      – Сработало, – сказал художник.

      – Не по-мужски, – прибавил ракетчик. И пригласил на танец «новенькую».

      Танцуя с ракетчиком, Она все время поглядывала на художника с улыбкой Джоконды.

      Но тот увлеченно отплясывал с артисткой, не обращая внимания на Ее взгляды.

      – Вот тварь! Теперь она нашего художника кадрит, – забыв всякую дипломатию, прорычал «кандидат в мужья».

      Дальнейшее я и рассказывать не стану.

      И так ясно, что к концу месяца все трое были бешено влюблены в гордячку и тихо ненавидели друг друга.

      У всех троих в кармане лежал заветный Ее телефон, о котором «не знал никто»!

      Кончилось лето. Все вернулись в Москву. Друзья как ни в чем не бывало продолжали дружить. Но все уже было не то.

      Двое взрослых мужчин, в прошлом верные друзья, каждый по отдельности, втихомолку, звонили «любимой», неохотно наговаривали друг на друга всякие мерзости и готовы были на все, только бы добиться взаимности.

      Но Она, сохраняя неприступность, принимала их ухаживания, иногда даже встречаясь то с одним, то с другим.

      Только художник не проявлял к ней никакого интереса и продолжал встречаться с «артисткой». Только дело у него пошло ходом.

      Он стал писать картину за картиной и вскоре накрапал на персональную выставку. Но он никого из друзей на выставку не пригласил.

      К осени дело совсем разладилось.

      Она накалила друзей докрасна, от безразличия художника сама раскалилась, как утюг.

      Дальше так продолжаться не могло.

      Она решила пойти ва-банк! И пригласила всех друзей на свой день рождения. Ничего не подозревая, ребята дружно явились, а художник даже со своей «артисткой».

      На пороге их встретила… Нет, не красавица, а оглушительно красивая женщина, которая одновременно напоминала и Мэрилин Монро, и Софи Лорен, и Эдиту Пьеху – одновременно!

      Эффект был сногсшибательный!

      Ребята