Четвертый эшелон. Эдуард Хруцкий

крикнул он, – только не заходи! Здесь дело темное, и ты, Петрович, стойте на лестнице, понадобитесь в качестве понятых.

      – Ой, – испуганно вздохнула дворничиха, – а что же там, Андреич?

      – Труп там хозяина, такие дела. Где телефон?

      – Да в коридорчике на стене.

      Сквозняк выдул газ, и Соколов все же решился зажечь фонарик. Он нашел телефон, набрал номер.

      – Дежурный! У меня труп. Зачатьевский, пятнадцать, квартира шесть. Обеспечу, жду.

      Он повесил трубку и вышел на лестничную площадку. Теперь согласно инструкции он никого не должен был впускать в квартиру.

      Через десять минут приехал Платонов и два оперативника.

      – В прокуратуру я позвонил, – сказал капитан, – следователь скоро будет. Собаку не брали, незачем, а вот эксперт наш заболел, но ничего, сами попробуем. Понятые где?

      – На лестнице, товарищ капитан.

      – Молодец, Соколов, зови их в квартиру да спустись в автобус за чемоданчиком эксперта.

      Капитан скинул командирский полушубок и остался в ладно сидящем кителе.

      – Давай, Соколов.

      Хотя в комнатах был сквозняк, тяжелый запах газа все же плыл по квартире.

      – Это же надо, знал бы, противогазы взял, – сказал Платонов. – Ну, приступим.

      В дверь позвонили. «Зачем Соколов дверь захлопнул?» – подумал капитан и пошел открывать. Замок поддался сразу. Все остальное произошло стремительно и страшно. Платонов увидел человека в коротком полушубке, он еще не успел среагировать, как тот выстрелил в него, не вынимая руки из кармана. Пуля оцарапала плечо, дверь захлопнулась. Но на этот раз проклятый замок не поддавался.

      Соколов поднялся на первый этаж, когда в квартире приглушенно хлопнул выстрел, грохнула дверь, кто-то, прыгая через ступеньки, побежал вниз по лестнице. Участковый бросил чемодан и рванул из кобуры пистолет. Но он не успел его поднять. Неизвестный выстрелил раньше. Соколов, отброшенный к стене горячим свинцом, падая, все же собрал остатки сил и тяжело рухнул на бегущего человека, захватив его руку последней смертельной хваткой. Он не слышал, как сбежал сверху оперативник и капитан, как прибежал шофер. Он уже ничего не слышал. Только в уходящем сознании билась одна мысль: «Не пущу!», «Не пущу!», «Не…» Он уже не чувствовал боли, не чувствовал пуль, входящих в него и разрывающих тело. Он умер, так и не разжав рук.

      Муравьев

      Когда их машина подъехала к дому, двое санитаров выносили из дверей носилки, покрытые белой простыней. Игорь увидел только каблуки сапог со сбитыми металлическими косячками и свисающую из-под покрывала руку, залитую кровью.

      Во дворе толпились жильцы, с жадным любопытством разглядывавшие санитаров, муровскую машину, сотрудников милиции.

      У дверей подъезда стоял милиционер.

      – Второй этаж, товарищ начальник. – Он четко козырнул.

      – Кто там?

      – Следователь прокуратуры, товарищ капитан Платонов, задержанный и понятые.

      Игорь, оперуполномоченный Белов, эксперт и врач вошли в подъезд. На площадке первого этажа