Кукушка. Дмитрий Скирюк

вы так ловко с ними управляетесь. Честное слово! Я даже как-то забыл, что это вы там, наверху, ими шевелите. Они у вас… будто сами двигались.

      Бородач усмехнулся.

      – Ах, друг мой Фрицо! Любое искусство полно тайн. Ты сам не подозреваешь, как ты близок к истине. У каждой куклы есть l’anima – душа. У каждой есть характер и свои замашки. Не поверишь, – тут Карл-баас огляделся, наклонился к Фридриху поближе и, понизив голос до заговорщического шёпота, проговорил из-под руки: – Ты не поверишь, но иногда мне самому кажется, что мои куклы… живые!

      И в этот момент в сундуке кто-то чихнул.

      Фриц вздрогнул. Кукольник тоже вздрогнул и изумлённо вытаращился на него. Глаза его за стёклами очков стали круглыми и неправдоподобно огромными.

      – Будь здоров… – несколько неуверенно сказал он.

      – Спасибо, баас Карл, – слегка дрогнувшим голосом поблагодарил его Фриц, – только я не чихал.

      – То есть как не чихал? – удивился тот. – Я только что слышал, как кто-то чихнул!

      – Я тоже слышал, баас Карл, но это был точно не я!

      – Как не ты? Уж не хочешь ли ты сказать, что это я сам чихнул и не заметил, как чихнул?

      – Н-нет… – замялся Фриц.

      – Тогда кто же? А?

      – По правде сказать, я думаю, это у вас в сундуке. – Фриц указал пальцем.

      Канальщики на носу баржи прервали работу и теперь с интересом прислушивались к разгорающемуся спору.

      Кукольник надулся и сердито запыхтел.

      – Деточка, этого не может быть! – объявил он. – Куклы не чихают. Тебе послышалось. И вам, – он обернулся к речникам, – послышалось!

      Те молча пожали плечами, выплюнули за борт две струи табачной жвачки и вернулись к работе. Как раз в воде мелькнул топляк, и один из парней поспешил его оттолкнуть.

      И тут в сундуке чихнули ещё раз!

      Бородач испуганно вскочил, будто под седалищем у него взорвалась пороховая мина, мгновенно развернулся и откинул крышку сундука. Отступил назад и опасливо потыкал кучу тряпок кончиком зонта.

      – Эй, кто в сундуке? Выходи!

      Сперва ничего не происходило. Фриц даже уверился, что им почудилось. Потом в глубине сундука возникло шевеление, будто кто-то пробирался вверх со дна, покрывала задвигались, и на свет вынырнула рыженькая девчоночья головка, размерами немногим больше кукольной. Девочка моргала на свету и виновато смотрела на Фрица и на господина Карла, а Фриц и господин Карл – на девочку.

      – Здрасьте, господин Барба… – Она встала, попыталась сделать книксен и едва не утонула в театральных тряпках.

      – Mamma mia! – наконец изрёк бородач. – Что ж это? Это что ж?! Как ты сюда попала?! – Разгневанный, он обернулся к Фрицу: – Это ты её там спрятал?

      – Господинкарабас, господинкарабас, – глотая слоги, зачастила Октавия, умоляюще сложив перед собой ладошки, – не бейте Фрица, он не виноват! Он ничего не знал. Я… я сама забралась к вам в сундук. Без спросу.

      – Но зачем? Зачем, porca Madonna?!

      – Чтобы попутешествовать с вами, – простодушно призналась девчонка.

      Юстас