Сборник лучших произведений конкурса «К западу от октября». Алексей Жарков

видели что-то и позвонили…

      – Куда? – не унималась Люда.

      – А куда звонят, если медведь в город забредет или рысь? Есть службы…

      – Это не рысь была и не медведь! А мутант какой-то… Сне… – Люда взвизгнула и прижала ладони к щекам.

      – Мать твою, – сказал Клочков.

      Существо смотрело на них снаружи. Его огромная голова занимала треть зарешеченного окна.

      Дед рассказывал Ване про такрикасиутов – людей из параллельного мира. Сами по себе они не представляют угрозы, но услышать их означало бы, что ты вплотную подошел к черте, что стенки реальности истончились и ты покидаешь известные тебе пределы. Ване, замершему в метре от чучуна, казалось, что предупреждающий гомон такрикасиутов взорвет ушные перепонки.

      Великан зарычал, трогая прутья решетки. Покатый лоб, приплюснутый нос, массивная челюсть. Он походил на первобытного человека из учебников, которому нерадивый школьник пририсовал ужасающие клыки и заштриховал морду коричневым фломастером.

      Шерсть на торсе существа слиплась, красный сироп стекал по подбородку. Пасма болтались дредами.

      «Ты же понимаешь, что дедушкиных монстров не бывает взаправду?» – спросила как-то мать.

      – Чучун, – произнес Ваня, отступая в зал.

      – Знакомый? – осведомился Клочков.

      «Их еще мюленами зовут, – говорил дед, – или „абаасы кыыла“, зверями абасов. А тунгусы – хучанами. Юкагиры зовут „шегужуй шоромэ“, убегающими людьми. А русские старожилы – худыми чукчами».

      – Чучун, – повторил Ваня. – Так якуты называют йети.

      Йети и чучун – смешные, дурацкие клички, никак не подходили хищной твари, что застила собой окно.

      – В старомодном ветхом чучуне, – сказал Клочков и залпом осушил рюмку.

      Люда заныла.

      – Почему оно на меня пялится?

      Глубоко посаженные глазки вперились в девушку поверх Вани. Алчные, налитые кровью. Толстые губы искривились, вытянулись трубочкой. Затрепетали ноздри.

      Люда переместилась к прилавкам. Глазки проводили ее.

      – А ты ему понравилась, – сказал Клочков, обновляя рюмку. – Красавица и чудовище.

      – Очень забавно, – огрызнулась девушка.

      Великан перешел к дверям «Северянки». Поглядел сквозь стеклопакет. На оконце в пластиковом полотне не было решеток, но для существа оно было маленьким.

      – Заберет тебя, Людочка, в тайгу, – глумился Клочков. – Или в гараж. Или откуда оно там выползло.

      – Из нижнего мира, – сказал Ваня, и под потолком мигнули лампы.

      Люда поежилась.

      – В легендах говорится, что они блуждают между мирами.

      – Миры, Людочка. Ты же хотела из нашей глухомани смотаться.

      Высоко в горах, в ледяной пещере обитает Улу Тойон, бог смерти. Черным туманом спускается он в долины, чтобы разрушать леса, истреблять деревни. Ураганы – это Улу Тойон. Болезнь скота – это Улу Тойон. Одержимые демонами медведи – его рук дело.

      Будь проклят древний бог, с чьего позволения разгуливают по пограничью гиганты-чучуны.

      Ваня