Большое богатство. Полли Хорват

миссис Риверс. – Ещё один человек для игр. Игры всегда интереснее, когда игроков больше.

      Игры

      Через несколько минут все собрались в столовой.

      – Однако, – заметил дядя Моффат, когда все расселись, – с каждым годом время, когда мы садимся за рождественский ужин, похоже, делается всё более нелепым.

      – Да, а почему обед так рано? – не поняла Сиппи, маленькая сестрёнка Тургида.

      – Вопрос стоит так: у нас ранний обед или у нас жареные рёбрышки на завтрак? – провозгласил дядя Генри, худой мужчина с всклокоченными седыми волосами и крючковатым носом.

      – Мне, наверное, нужно рассказать тебе, кто все эти люди? – спросил Тургид, когда Биллингстон поставил дополнительный прибор для Руперта.

      – Мне ни за что их всех не запомнить, – пробормотал Руперт, думая про себя: «Давайте уже еду, давайте уже еду».

      – Наверняка запомнишь. Это мой брат Роллин, это моя сестра Сиппи. Матушка возле тебя во главе стола, плотненькая со светлыми волосами и в чудных очках, из-за которых глаза у неё словно прищурены, – зашептал Тургид тихонько, чтобы она не услышала. – Напротив неё на другом конце стола мой отец. Вон мой дядя Моффат – тот толстяк с пунцовыми щеками. Он живёт здесь с моими кузенами, но они противные. Их зовут Уильям, Мелани и Тургид. Спокойно можешь с ними и не разговаривать. Обычно они весь обед препираются между собой. Их мать, тётя Анни, уехала на молочную ферму в Висконсине – даже не спрашивай! Возле камина в пурпурном смокинге сидит мой дядя Генри. Та жилистая, белая как мел дама с вьющимися рыжими волосами, которая сидит рядом с ним, – тётя Хазелнат. Её легко запомнить, потому что, не считая матушки, она здесь единственная женщина.

      – Ещё один Тургид, ты сказал? Это семейное имя?

      – Нет, и когда дядя Моффат и тётя Анни объявили, что назовут сына Тургидом, разразился большущий скандал. Ах да, а вон и библиотекарша, о которой я тебе уже рассказывал: шпионит за нами из-за портьер. Я и забыл, что есть ещё одна женщина, кроме матушки и тёти Хазелнат. Я вечно про неё забываю во время обеда, потому что она рта почти не раскрывает. Мы мало что знаем о её прошлом, но мы с ней не накоротке, поэтому вроде как нехорошо расспрашивать. Но ты можешь спросить что угодно. Она всё знает. Давай, попробуй. Матушка полагает, что она библиотекарь-консультант.

      – Может, попозже, – сказал Руперт.

      Он был смущён и оглушён. Все говорили одновременно, и в комнате царила какофония звуков. Миссис Повар вошла с супницей и, начиная с конца, где сидел отец Тургида, стала половником разливать суп по тарелкам, которые Биллингстон ставил перед членами семьи.

      Как только суп достиг второго Тургида, тот схватил ложку и начал есть, однако тут дядя Генри вскричал:

      – Хлопушки!

      – Положи ложку, Тургид, – велела тётя Хазелнат.

      – Ох, терпеть не могу хлопушки, – проворчал мистер Риверс. – Какая взрывная чепуха!

      – Никакая не чепуха! Хлопушки все любят, – заявил дядя Генри, протягивая Руперту непонятный цилиндр, завёрнутый в подарочную бумагу словно большая конфета.

      Прежде