Доктор, у меня чешется мир. Тимур Соколов

Мы вместе… Будущее зависит от тебя…

      Прилизанные мужские, женские и детские лица мелькали в телевизоре.

      – Почему художники ждут вдохновения, а музы всегда опаздывают… Так устроена жизнь. Если ты видишь…

      – Послушай, какие красивые слова, – воскликнул Андрей, размахивая вилкой. – Как подумаешь, что эти речи говорятся просто для того, чтоб заработать денег – тошно становится! Эти лживые речи… фальшивые улыбочки… Почему так устроен мир? Почему, дабы продать товар, надо прибегать ко лжи? Реклама – чума нашего века. Почему? Ведь торговля – это хорошо. Бизнес – это замечательно. Экономика должна развиваться. И без рекламы не обойтись. Почему ради благого дела приходится ежедневно выслушивать ложь? Вранье – это бич нашей цивилизации, слишком развитой уже, чтобы честность была основной ценностью. Вместо доблести и чести – хитрость и изворотливость. Неужели любую цивилизацию рано или поздно ждет замена «простого солдатского счастья» в виде орденов, титулов, медалей, шрамов, обветренной кожи лица – на пиджак, галстук, машину, офис, жалюзи и лживую улыбку как «залог успеха»… При словах «залог успеха» – я хватаюсь за пистолет.

      – У тебя есть пистолет? – Настя удивленно округлила глазки.

      – Нет. Но будет.

      – И вообще – что это ты разошелся, как холодный самовар? Хватит умничать. Давай, лучше еще по одной.

      Выпили. Повернулись к экрану. Там извивалась местная поп-певица. Паузу нарушила Настя.

      – Не понимаю, Андрей: ты что такой злой? Все тебе не нравится, все тебя бесит, все раздражает.

      – А иначе никак. Когда хочешь исправить мир – добреньким быть нельзя. Все пакости мира – как серпом по…

      …Серпуховской вдруг замолчал. Он осоловелыми глазами смотрел куда-то в пол.

      – О чем задумался, парниша? – нарушила тишину девушка.

      – Завидую я им всем…

      – Кому? – удивилась Настя.

      – Всем им. У всех была великая эпоха. У всех была великая Россия. У меня только не было и нет. Понарассказывал мне мой шеф Лавров о тех временах, когда не надо было думать о хлебе насущном – о своих похождениях беззаботных, в ходе которых исколесил он, поэт и весельчак, почти всю Империю. А сейчас? Деньги, деньги, деньги… Как бы выжить… Личная жизнь – и то «без отрыва от производства». Что останется вспомнить мне на старости лет? Пьянки одни.

* * *

      Коридор устлан пурпурным ковром. Величественная группа молча идет по нему. Стены белые, свежие. Звук шагов приглушен ковровым ворсом, но кажется, будто люди хотят насквозь пробить его каблуками. Впереди, в черном плаще, с каменным лицом – лидер, вождь. За ним – шестеро телохранителей с такими же гранитными лицами. В ногу, чеканя шаг, идут они, чувствуя свою власть.

* * *

      …Шум? Это грохочет листовая печатная машина: она шлепает листовки с портретом нового президента.

      Андрей торчит посреди цеха и вдыхает до боли родной запах типографии – запах бумаги и краски. Он пришел сюда не просто так, а для того, чтобы проконтролировать свой заказ на печать бланков, заказ, который принял его шеф – дабы пополнить казну газеты «Опа?». Вообще-то часто