Убийственная страсть. Литературный детектив. Любовь Сушко

значительно выросло, не было никаких сомнений, вот и пусть напишет что-то очень лирическое типа вот этого:

      Рояль раскрыт, упал бокал вина,

      И спит Тбилиси в мороке страстей.

      Шопен звучит, я больше не вольна

      Забыть тот вечер, заговор свечей,

      Твой дивный лик, профессор, это сон,

      Мы снова нашей юностью пьяны,

      И над Сибирью колокольный звон,

      Который слышать там, в горах, должны….

      И монастырь, где  Мцыри горевал,

      Где пел поэт, царицею пьянен,

      Нас примет в этот час, и засыпал

      Мой снежный город – это только сон.

      И на столе твой призрачный портрет,

      И в голосе Тамары дивный  страх,

      Рояль раскрыт, о, сколько томных лет

      Мы жили, и хранитель страсти прав,

      Он нам плеснул то сладкое вино,

      Отравленное страстью роковой,

      Нет  Маргариты, в комнате темно,

      И Мастер глух, но Воланд вновь со мной.

      Я переводчик в мире этих грез,

      Хотя нужды в тех переводах нет,

      Укутал снег здесь наготу берез,

      Там  склоны гор укрыл надежно снег…

      Светлана видела там рецензии, но не знала, насколько стихотворение уже прославилось, ведь оно только-только написано, и твердо про себя решила, что если подруга ничего такого не напишет, то она утащит это стихотворение и сделает своим. А потом, если все обнаружится, можно будет доказать, что это Мила его позаимствовала, когда о ней еще никто не знал, нашла в книге ее стихотворение, обзавидовалась и увела. Разве не спорили Тургенев с Гончаровым об идее нигилистов, и о том, кто раньше начал писать роман, кто у кого целые сцены занял и сделал своими.

      Правда, там это была только идея, и каждый написал по своему, а тут готовый текст без всяких исправлений перекочевал в ее книгу. Но у нас время такое, когда присваивают целые тексты.

      И с этими мыслями она и отправилась к Миле, твердо решив осуществить все, что было задумано. Если ступил на широкую дорогу, то не стоит сворачивать и тем более останавливаться.

      Мила оторопела от того, что услышала, даже не поверила, что она все это слышала, но так и было.

      – Тот, кто меня продвигает, хочет, чтобы было все лучше и лучше. Я показала это стихотворение, ему понравилось. И он решил, что текст должен быть моим, иначе игра не стоит свеч, и не надо было все затевать. Тебе же все равно нет до него дела никакого?

      Светлана так пристально взглянула на подругу, что та должна была задымиться и исчезнуть – это было бы лучшим вариантом из всех возможных.

      – Но от этих я не собиралась отказываться, – наконец подала голос Мила, и даже не потому, что это ее любимый текст, а просто теперь она представляла, куда все могло завести, если она отмахнется и согласится. Она станет литературный негром, как уже случалось в ее жизни прежде. Но тогда ей за работу щедро платили.