Положитесь на Псмита. Пелам Вудхаус

я изучил рыбное дело с самого низа, без сомнения теша себя мыслью, что я последую по его стопам и в конце концов достигну положения Повелителя Палтусов. Увы! Он был слишком оптимистичен. Сбыться этому не было суждено! – произнес Псмит с торжественной скорбью, устремляя на мисс Кларксон совиный взгляд сквозь монокль.

      – Нет? – сказала мисс Кларксон.

      – Нет. Вчера вечером я был вынужден поставить его в известность, что рыбное дело почтенно, но мне не подходит и что я намерен навеки расторгнуть связь с фирмой. Могу сразу же сказать, что последовало нечто вроде землетрясения. Жестокие слова. – Псмит вздохнул. – Черные взгляды. Непристойная перепалка. И в заключение мой дядя умыл руки, стряхнул мой прах со своих ног и выгнал меня в широкий мир. Чем и объясняется мое желание найти какое-нибудь занятие. Мой дядя отвратил от меня свой лик раз и навсегда, мисс Кларксон.

      – Боже мой, – сочувственно произнесла владелица бюро по найму.

      – Да. Он суровый человек и ближних своих судит исключительно по их преданности рыбе. В жизни не встречал другого человека, настолько поглощенного чем-то одним. Уже много лет он буквально помешан на рыбе. Настолько, что и сам теперь почти не отличим от рыбы. Словно бы он занялся самовнушением и постоянно повторял про себя: «Каждый день во всех отношениях я становлюсь все больше и больше похожим на рыбу». Теперь даже самые близкие друзья не могут решить, кого он больше напоминает – треску или окуня… Но я вновь утомил вас этими семейными тайнами?

      Он внезапно бросил на мисс Кларксон такой пронизывающий взгляд, что она вздрогнула.

      – Нет, нет! – воскликнула она.

      – Вы утишили мою тревогу. Я вполне отдаю себе отчет, что, разрабатывая тему рыбы, способен более чем наскучить моим слушателям. Но энтузиазм, вызываемый рыбой, остается для меня непостижимым. Мой дядя говорил о хорошем улове сардин в Корнуолле с тем же трепетным благоговением, с какой ищущий прихода благомыслящий молодой священник говорит о несравненной духовности своего епископа. Для меня же, мисс Кларксон, рыбная торговля с первого дня стала тем, что я могу описать лишь как полное фиаско. Она угнетала лучшее во мне. Возмущала все мои фибры. Мне приходилось вставать и вкушать незатейливый завтрак в четыре часа утра, а затем отправляться на Биллингсгейтский рынок и несколько часов стоять по колено в дохлой рыбе всевозможной величины и вида. Без сомнения, чудная жизнь для кошки, но слишком уж забористая для одного из шропширских Псмитов. Моя натура, мисс Кларксон, поэтична, утонченна. Я люблю быть в окружении радости и жизни, а что может быть безрадостнее и безжизненнее, чем дохлая рыбина? Помножьте эту дохлую рыбину на миллион, и вы получите среду обитания, которую, не содрогнувшись, мог бы созерцать лишь Данте. Мой дядя твердил мне, что определить свежесть рыбы можно, поглядев ей в глаза. Так мог ли я провести весну жизни, глядя в глаза дохлых рыбин? Нет! – Он встал. – Ну, не буду больше вас задерживать. Благодарю вас за неизменную любезность и внимание, с какими вы меня выслушали. Теперь вы поняли, почему мои таланты