Сновидец. Призови сокола. Мэгги Стивотер

впереди нависало здание, когда стена кампуса грозно гнала его обратно. Наконец Ронан добрался до лабиринта в уединенном дворике возле богословского факультета. Некоторые лабиринты здесь были сделаны из камня или кустарников, а этот представлял собой просто похожий на мозг узор, выложенный плитками на земле. Выйти из него можно было в любой момент. Единственным, что удерживало человека в лабиринте, были его собственные ноги.

      Ронан дошел до середины, потом вышел, и снова вошел, и опять вышел. Он ни о чем не думал – иначе он непременно подумал бы о том, что Адам сейчас объясняется с инспектором и еще бог весть с кем.

      Он просто шел.

      Просто шел.

      Просто шел.

      Будь у него машина, он бы сел за руль и поехал. Куда? Куда угодно. Как можно быстрее.

      «Чем больше камушков брошено, чем туже закручена спираль, тем сложнее игра».

      В какой-то момент позвонил Диклан.

      – Я же просил тебя написать утром. Что тут сложного?

      Ронан попробовал ответить, но голос ему отказал. Он попробовал еще раз. Голос прорезался, хотя слабо походил на его собственный. Этим голосом он сказал Диклану:

      – Я разгромил его комнату.

      Настала тишина. Затем Диклан произнес:

      – Я позвоню Адаму.

      Ронан продолжал ходить по лабиринту. Где-то кто-то играл на одинокой звонкой валторне – очень, очень хорошо. Ее было гораздо лучше слышно, чем приглушенный шум машин.

      Он сел в центре лабиринта. Положил голову на колени. Сомкнул руки на шее. Так Адам и нашел его спустя некоторое время. Он устроился сзади, так что они оказались спиной к спине в середине лабиринта.

      – Диклан вынес крабов, – сказал Адам.

      Ронан молчал.

      – Он велел все валить на тебя, – продолжал Адам.

      Ронан молчал.

      – Я сказал им… – Адам помедлил. – Я сказал, что ты напился. Прости, я…

      – Все нормально, – ответил Ронан. «Пьяный неудачник громит комнату в общаге». – Нормально. Это я виноват. Плевать, что обо мне подумают. Не важно, блин, что обо мне подумают. У тебя неприятности?

      – Конечно.

      Было невозможно понять реакцию Адама, не видя его лица. Держался он очень отстраненно.

      – Мне придется возместить ущерб. Флетчеру пришлось поручиться, что это был ты, а не я. И пускать тебя больше нельзя. Меня заставили подписать какую-то штуку, где говорится, что ты впредь не появишься на кампусе.

      Валторна грустно сыграла нисходящую гамму и снова взмыла вверх.

      – Я заплачу, – сказал Ронан.

      Отец оставил ему некоторую сумму, и он ее не трогал. Зачем тратить деньги, если можно приснить все необходимое?

      Все, кроме жизни здесь.

      Адам повернулся. Ронан тоже. Они сидели лицом друг к другу, в центре лабиринта. Адам вытер слезу на правом глазу Ронана. И показал палец. Тот влажно блестел от одной-единственной капли. Потом Адам вытер слезинку на левом глазу. И тоже показал Ронану палец.

      Он был испачкан черным.

      Ночная грязь.

      – Ничего не получится, – сказал Адам.

      Ронан