Механика хаоса. Даниэль Рондо

горячий душ. Тренькнул мобильник. Сообщение от Ламбертена. Просьба позвонить ровно в 13:00 на защищенный номер.

      Его срочно отзывали из отпуска. Он должен как можно скорее прибыть на виллу. За стойкой регистрации сидела та самая девушка-администратор, которая рассказала ему про узкоглазого писателя. Он предупредил ее о том, что уезжает раньше времени.

      – Уже? Да ведь вы только что приехали!

      Он смотрел на нее в упор, и лицо у него непроизвольно дернулось. Девушка – пухленькая брюнетка в голубом форменном костюме – поняла, что происходит что-то необычное. Он вздрогнул. Его черты расслабились, но улыбка не стерлась. Она смерила его взглядом, нашла трогательным и принялась искать в компьютере его карточку. Он объяснил ей, что вынужден неожиданно уехать по важному делу.

      – Надеюсь, ничего серьезного?

      – Нет, ничего. Заморочки на работе…

      Через три секунды он предложит ей подняться к нему в номер и выпить по стаканчику. В его голосе появились игривые интонации. Она засмеялась.

      – Вы нуждаетесь в утешении?

      – Именно.

      – Ну хорошо. Но только по стаканчику. В девять часов я должна быть дома…

      – Договорились!

      Без четверти девять. На тумбочке стояли четыре пустых миньона из-под джина. Девушка-администратор одевалась. Она в последний раз потерлась своей обнаженной грудью, усеянной веснушками, о его щеку. Он ждал, когда она разгладит складку на джинсах и уйдет. «Ты мне позвонишь?» – спросила она.

      11

      Сорбонна, Париж

      Брюно был моим студентом в тот год (единственный), когда я занимал должность доцента в Сорбонне. На археологию тогда смотрели как на бедную родственницу истории, а на археологов – как на вспомогательную рабочую силу при историках. Как на людей, привыкших ковыряться в пыли, грязи и песке и готовых в любую минуту засучить рукава и отправиться исследовать нутро земли. Большинство моих коллег имели об археологии довольно странное представление, а на мой спецкурс записалось совсем не много студентов. Да и те, едва я заканчивал лекцию, спешили прочь из аудитории, и до следующей недели я никого из них не видел.

      Всего двое или трое – всегда одни и те же – иногда подходили ко мне после лекции, чтобы о чем-то спросить. Брюно был одним из них. Он толкал дверь моего кабинета, вопросительно глядел на меня и заводил разговор как на тему текущих событий, так и на исторические темы, навеянные прочитанными книгами. Скорее всего, я быстро забыл бы этого серьезного и довольно сдержанного, чтобы не сказать робкого студента, если бы однажды – дело было весной, и на его румяные щеки падал из окна прямоугольник солнечного света – он не спросил меня о том, что произошло в Сетифе.

      8 мая 1945 года состоялась манифестация в честь победы над немецкой армией. Парнишка-мусульманин вышел на нее с алжирским флагом и был застрелен полицейским. Это убийство послужило спусковым крючком для начала массовой бойни. Поднялась волна насилия, не спадающая практически до наших дней. С тех пор алжирский