Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Т. 2. Юрий Александрович Лебедев

это требует сил, знают только те, кто прошел через такое испытание. При этом Жорж отвергал все варианты «наемных сиделок» – свою Милу он не хотел доверять никому…

      26 мая 1999 г. Людмилы Александровны не стало. Умерла она в больнице, пролежав 4 дня в коридоре (мест не было) и практически не приходя в сознание[22].

      Похоронили ее на Даниловском кладбище, в могилу ее матери – Татьяны Васильевны Ивановой. Скромные поминки на квартире готовили Вера и ее дочь Майя, любимая внучка Жоржа Абрамовича, тогда студентка, жившая в общежитии…

      Жорж Абрамович остался один. (Чета Рудаковых была не подспорьем, а, скорее, «ярмом на шее», от которого он хотел побыстрее избавиться). Конечно, он в это лето сразу уехал на дачу в Абрамцево («Прямо бегом!», – так охарактеризовала его поведение в эти дни В.И. Коваль) – любимое им место, где он был полноправным хозяином, и где ничто не мешало ему размышлять и о долгих годах жизни прошедшей, и о том, где и как завершать ее.

      Вот впечатление человека, наблюдавшего его в этот момент «со стороны»:

      «Конечно, после смерти Людмилы Александровны, после барахтанья в этой квартире, во всем этом, ему хотелось перемен в жизни. Ему хотелось перемен… Он всё перебрал в голове, ГРУ – ведь это была очень старая история, почти забытая, а в стране еще витал ветер перемен, и какая-то свобода была, и он решил – почему бы и нет? Тут и возникли вопросы об американском гражданстве, и поиски чего-то в “Encyclopedia Americana”… Что-то было в этом от Льва Толстого, рассуждавшего о русских стариках, о том, что их манит туда, где начиналась их жизнь…»[23].

      Сотовый телефон (еще довольно редкий в те времена вид связи!) обеспечивал надежный контакт с Геннадием «на всякий случай», и служил средством почти ежедневного их общения – Геннадий после смерти Людмилы Александровны остался самым близким родственником…

      Попробую представить ход мыслей Жоржа Абрамовича в эти летние дни под сенью огромных берез и елей, в изобилии росших на его дачном участке, мыслей, постоянно крутившихся в мозгу и при ясном солнышке, и под стук капель дождя по крыше старенькой дачи.

      Итак, он остался один. Физически пока крепок, но далеко не молодой организм уже «подавал звоночки» – ресурс здоровья был на исходе. Финансовое положение более чем скромное – пенсии и накоплений, заработанных в основном переводами, на одинокую жизнь пока хватает, но при любой сколь-нибудь серьезной хворобе накопления растают очень быстро, а пенсия…

      Да и без учета угрозы хворобы, понимал он, положение в стране таково, что катастрофический ли дефолт, подобный случившемуся прошлым летом и «съевший» часть его накоплений от переводческой работы[24], или какая-нибудь хитрая контора типа «Инвест-вооружения», в которой в начале 90-х вместе с этим «инвестом» сгорели и его деньги[25], да мало ли кто или что в условиях российского экономического хаоса могли «съесть» все оставшиеся накопления в один момент!

      Конечно,

22

Об этом факте я узнал от В.И. Коваль в беседе 04.06.2006.

23

Из материалов бесед с «ближним кругом» Жоржа Абрамовича. Архив автора.

24

В книге А.В. Беспалова и Г.М. Семёнова «Жорж Абрамович Коваль, защитник Отечества, педагог, ученый, человек (очерки истории)» (М., РХТУ им. Д.И. Менделеева, 2013.) на с. 119 сообщается: «В 90-е годы двадцатого века Ж.А. Коваль продолжал заниматься переводами научных статей с русского на английский язык для Pergamon Press». А это была работа с одним из ведущих мировых издательств научной литературы, оплачиваемая «по европейским стандартам».

25

Там же, с. 146–147. Изложена история о судьбе вклада Ж.А. Коваля в «Инвест-вооружение».