Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Т. 2. Юрий Александрович Лебедев

тебя за поздравления с Днем Рождения и с Новым Годом. Я не хотел делать событие из 90-летия, но из этого ничего не вышло. 25-го весь день были посетители, а потом семейный сбор и отмечание. Как я и опасался, в результате всех поздравлений пострадала моя спина. И с тех пор, постепенно, шаг за шагом, я только сейчас более-менее вернулся в свое прежнее состояние.

      25-го одним из моих гостей был бывший коллега по Менделеевке (проф. Гришин). Он друг того самого Иванова, журналиста, который занимается военными делами, и он сказал мне, что Иванов хотел обо мне написать и просил с ним встретиться. Мой ответ был «Не интересно»[56].

      Здесь есть принципиальный момент. Присутствие Гришина на этом праздновании подтверждает бывшая с ним А.К. Садиленко, но ни Г.И. Коваль, ни М.Г. Коваль, организовывавшие празднование, не помнят об этом. В дальнейшем изложении событий я рассматриваю ту ветвь альтерверса, которая соответствует воспоминаниям А.К. Садиленко.

      Через 4 дня Крамиш ответил:

      Дорогой Джордж, извини за задержку с ответом. Мне немного нездоровилось – но я держусь! Спасибо, что интересуешься моим здоровьем… Мы оба отказали Иванову, но если он продолжит работу и что-то опубликует, я бы хотел получить копию. Заметил ли ты дополнительный интерес после выхода книги Лоты?[57].

      Есть нечто странное в извинениях Крамиша – в обсуждении этого вопроса были и месячные перерывы, а тут извинение за задержку в три дня… Я думаю, что смысл этого извинения обратный – Крамиш подчеркивает Жоржу ту быстроту, с которой он справился с задачей, поставленной перед ним Жоржем.

      А задача состояла в следующем. По негласному договору между Жоржем и Крамишем они обсуждали вопросы, связанные с их «прошлыми делами», в основном «без фамилий».

      Озвучивались либо очевидные фамилии, либо те, которые требуют особого внимания. Это, в общем-то, даже зафиксировано в их предыдущей переписке. В октябре 2003 г. Крамиш, рассказывая Жоржу о своем общении с разведчиком Барковским, озвучил такое правило «джентльменского» общения разведчиков: «Мы обменивались краткими сообщениями, он избегал называть имена – и я тоже»[58]. И это понятно, поскольку имена – это такая «щекотливая вещь», в разведке тем более…

      А тут вдруг Жорж пишет, что у него были друзья, причем отдельно, в скобках – среди них профессор Гришин! И ведь совершенно неважно по обстоятельствам написания письма было указывать эту фамилию. Он мог написать: «У меня были друзья, и один из них сказал, что Иванов – его друг…». Но Жорж указал фамилию человека, от которого пришел Иванов. Причем фамилию Крамишу незнакомую. Это был явный намек – проверь, если сможешь!

      И в этом был двойной смысл. Во-первых, проверить, есть ли у Крамиша возможности узнать что-то о Гришине, а, во-вторых, если такие возможности есть, сообщить, «откуда ветер дует» в связи с просьбой Иванова.

      Обе эти задачи были, конечно, «учебными». И без дополнительной информации Жоржу было ясно, что Крамиш как-то связан с разведывательным сообществом в США, а Крамиш, конечно, догадывался о связях Иванова. Но решение этих задач переводило «основательные догадки»

56

ДСАЖАК. Письмо Ж. Коваля к А. Крамишу. E-mail от February 11, 2004. Перевод М.Г. Коваль.

57

ДСАЖАК. Письмо А. Крамиша к Ж. Ковалю. E-mail от February 15, 2004. Перевод М.Г. Коваль.

58

ДСАЖАК. Письмо А. Крамиша к Ж. Ковалю. E-mail от October 13, 2003. Перевод М.Г. Коваль.