Событие. Александр Рудой

всех служб. У нас свои задачи. Кстати, ты конечно в форме красив неимоверно, но может заберёшь из кабинета одежду, а в машине или уже в мэрии переоденешься в гражданку?

      – Угу.

      – Жду на улице возле машины.

      Сергей и сам не очень любил плотную уставную форму, поэтому выглянув в окно кабинета выходившее на фасад здания и убедившись, что полковник Радченко всё ещё не обращается ко всем, а о чём-то говорит со своими замами, решил переодеться сейчас. Спрятав пистолет в плечевую кобуру для скрытого ношения, как последний штрих превращения во внешне гражданского человека, затянул молнию любимой куртки неброского цвета хаки и зачем-то, словно прощаясь, осмотрел кабинет. – Ничего не забыто, сейф закрыт, свет потушен. – сам себе сказал вслух.

      Закрыв дверь на ключи, бросил связку в висящую на плече сумку модного «тактического» кроя и быстро, перепрыгивая через две ступени, сбежал вниз.

      В сквере перед фасадом райотдела находился почти весь его личный состав. Не меньше четырёхсот человек. Все они молча слушали, что говорил начальник райотдела. И первое мгновение Сергей буквально не слышал его, впечатлённый немного сюрреалистической картиной общего совещания райотдела в утренней дымке под открытым небом. Проезжавшие мимо по дороге редкие легковые автомобили сбрасывали скорость и двигались медленнее обычного – видимо их водители также почувствовали необычность происходящего и им было любопытно. Наконец Вакуленко вслушался. Радченко видимо продолжал постановку задач подразделениям и вызвал обиженный ропот сотрудников следственного отдела, объявив, что все они, без исключения, идут в усиление оперативных групп. Из толпы кто-то выкрикнул – «И до какого времени в наряде? У меня, между прочим, на сегодня следственные действия по двум делам, когда мне воспроизведение проводить, ночью?!». Одобрительные поддакивания из толпы прервал гневный окрик начальника следственного отдела, стоявшего рядом в Радченко:

      – Москальчук, ты мляха дебил? Вы все дебилы?!

      Вакуленко впервые видел милейшего интеллигента Фёдора Николаевича с побагровевшим от ярости лицом. Не, крепкие выражения в полиции употребляют все, даже самые милейшие, но вывести из себя старого, матёрого следака – обычно нужно было очень постараться.

      – Вы слышали…вы, вы поняли? – казалось Фёдор Николаевич задыхается от возмущения, – Возможно это последние часы…Катастрофа! Мы на пороге катастрофы! – обычно очень красноречивый и легко подбирающий слова в сложных ситуациях следователь сбивался, от чего, похоже, нервничал ещё больше. – Мы все здесь стоим, хотя по человечески, по человечески, должны быть…

      – Хватит! – перебил следователя Радченко и вполголоса стал что-то быстро выговаривать начальнику следствия рубя рукой воздух.

      Так и не спустившийся с крыльца Вакуленко стоял в паре метров от Радченко, но не услышал что именно тот так эмоционально высказал начальнику следственного отдела. Но по видимому его речь возымела действие, и поджав