Право учить. Повторение пройденного. Вероника Иванова

в сбивчивой речи девицы, качаю головой:

      – Пожалуйста, по порядку! Почему не надо встречаться?

      – Потому что… Я – Ивари.

      Так. Можно было догадаться. Идем дальше:

      – Почему ты назвала меня «dan-nah» и за что просишь прощения?

      – Я хотела заставить вас сделать такое ужасное…

      – Не особенно.

      – Это очень плохо, я знаю, мне бабушка рассказывала.

      Интересная бабушка. Надо бы с ней познакомиться.

      – Так почему «dan-nah»?

      – Потому что ОН так вас называет. – Бесхитростный ответ, в котором слово «он» звучит с такой нежностью и восторгом, что сразу ставит все на свои места.

      – И что же именно «он» сказал, а ты не поверила?

      – Он сказал, что вы – истинный dan-nah и никогда не помните о себе.

      Не помню? Скорее ни на минуту не забываю… Старик слишком высокого мнения о своем незадачливом воспитаннике. Все, что я совершаю, жуткие глупости. Единственная радость состоит в том, что они бьют прежде и сильнее всего по мне, а не по кому-то другому. Как волна, наталкиваясь на волнорез, продолжает свой путь лишь осколками прежней мощи… Но я устал спорить.

      – Пусть будет так. Ты знаешь, зачем я пришел?

      – Да.

      – И что скажешь?

      – Для меня будет великой честью, если вы примете на себя заботу о нашей малышке.

      – А если отбросить этикет? Если доверить словам то, что прячется здесь? – Я коснулся груди линны.

      Зимняя синева глаз снова подернулась дымкой слез:

      – Позаботьтесь о ней, dan-nah… Мы – не смогли.

      – Ты любишь его?

      Молчание и взгляд, не требующий дальнейшего уточнения.

      – Вы понимали, что не можете быть вместе?

      Робкий кивок.

      – Но все же не удержались… Ох, ну что с вами делать? Скажи хоть, вам было хорошо?

      Невинно опущенные ресницы и румянец во все щеки.

      – Понятно. Не могу ничего обещать, кроме того, что буду искать решение. Найдется оно или нет, неизвестно. Так что чур не обижаться! – Смахиваю пальцем очередную слезинку, задумавшую скатиться по веснушчатой щеке.

      Выставив за дверь обоих найо и совершенно потерявшуюся между счастьем и чувством вины линну, я наконец-то получил возможность одеться и отдышаться. А также поболтать. С той, которая обожает уходить от разговора всеми правдами и неправдами.

      Так почему этот способ не применили мои родственники?

      «Мог бы и сам понять…»

      Например? Требовалось мое согласие? Оно у них было. Что еще?

      «Ты никогда не поумнеешь настолько, чтобы сразу находить нужный смысл в ворохе фактов…» – огорченно замечает Мантия.

      Да, не поумнею! А ты у меня на что? Ну-ка, рассказывай!

      «Из чего сделаны иглы, которые должны были в тебя воткнуться?»

      Из…

      Я вспомнил матовое мерцание, очень знакомое и очень похожее на…

      «Лунное серебро»?

      «Именно! А поскольку после свидания с Зеркалом в твое тело попала этого серебра целая уйма, да не просто попала, а осталась в нем жить, совершенно бессмысленно и глупо тыкать туда же новые «слезы Ка-Йи»: