Флаг миноносца. Юлий Анненков

части не заметил? – Она явно издевалась над Соминым. – А нарядов я и без тебя имею достаточно. Кто перестирал белье всему расчету? Кто принес молока? Кто тебе, дурню, пришил петлички?

      Людмила громко чмокнула его в щеку и убежала. «Какого же я свалял дурака!» – подумал Сомин, глядя ей вслед. Она бежала легко и неслышно в своих сапожках из плащ-палатки. Перепрыгнув через канаву, девушка скрылась за стогом сена.

      Утром, выстроив своих бойцов на зарядку, Сомин увидел у Лавриненко здоровенный синяк под глазом. Зенитчикам уже было что-то известно. На левом фланге стояла Людмила. Она уже успела умыться, причесаться и даже выгладить свою гимнастерку.

      – Черт девка! – восхищенно заметил Писарчук.

      Белкин изо всех сил старался не рассмеяться, но смех рвался из его прищуренных глаз и дрожал на толстых губах.

      Закончив зарядку, бойцы взялись за чистку орудия. Лавриненко попросился в санчасть:

      – Ночью стукнулся об орудие, товарищ сержант!

      – Об Людмилу он стукнулся!.. – радостно заявил заряжающий Тютькин. Под общий смех он уже не в первый раз рассказывал своим тоненьким голоском, зажмуривая от удовольствия глаза, как ночью, стоя на часах, увидел Лавриненко у шалаша Людмилы. – И вот результат!

      – Самостоятельная девка! – заключил Писарчук.

      Сомин молчал. Он знал то, чего не знали другие. Но в тот же день секрет Людмилы стал известен всему дивизиону. В командирской столовой, которую неизменно называли кают-компанией, товарищи беззлобно подтрунивали над Рощиным. Его спрашивали, как прошла вахта, не переутомился ли он и многое другое, что говорилось на ухо. В этих шутках было больше зависти, чем насмешки. Рощин, самодовольно ухмыляясь, сидел как именинник. Николаев сострил по адресу Земскова:

      – Не углядел-таки комбат, как на его зенитку спикировали!

      Земсков вскочил, густо покраснев. Появление Яновского предотвратило готовую вспыхнуть ссору.

      Комиссар уже был в курсе дела. После занятий он вызвал к себе Людмилу. О чем они говорили, не знал никто. Людмила вышла от него сердитая, с красными глазами и направилась прямо к Земскову.

      Лейтенант принял ее очень холодно. Он не поднял глаз от карты, разложенной на коленях, не предложил девушке сесть, но она и без приглашения села рядом. Земсков продолжал изучать карту.

      – Товарищ лейтенант, почему я такая несчастная? – спросила Людмила.

      – Что вам нужно?

      – Я хотела вам сказать, что постараюсь… Постараюсь быть хорошим бойцом…

      – Это все?

      Она поправила волосы и провела кончиком языка но сухим губам:

      – Нет, не все. Я хотела, чтобы вы не думали обо мне плохо. Другие пусть думают что хотят…

      Земсков поднялся:

      – У меня сейчас нет времени, товарищ Шубина. Поговорим в другой раз.

      – Нет, сейчас! Вы обязаны выслушать подчиненного! – Она вскочила, сжав кулаки. – Вы думаете, я ростовская шлюха! Так вот, имейте в виду: ничего у меня с Рощиным не было. Честное слово! – Она выпалила все это одним духом, смело глядя на лейтенанта своими гневными глазами.

      Земскову стало жалко девушку.