Флаг миноносца. Юлий Анненков

где она сейчас? – Земсков угостил Сомина папиросой. Теперь они разговаривали не как начальник и подчиненный, а просто как двое приятелей. Земсков тоже мог бы рассказать о девушке, внезапно исчезнувшей из его жизни.

      – Где сейчас, не знаю, – сказал Сомин. – Наверно, эвакуировалась. Теперь не найдешь. Месяц назад я был на квартире. Заперта.

      – А ты сходил бы еще раз. Может, соседи знают.

      Сомин давно хотел попросить у лейтенанта увольнительную записку, но не решался. Ведь дивизион могут в любую минуту поднять по боевой тревоге.

      Земсков загасил окурок:

      – Завтра в девятнадцать часов отпущу, если ничего не изменится. Пиши докладную.

      На следующий день, получив увольнительную, Сомин отправился на квартиру профессора Шарапова. В метро лежали штабелями дощатые щиты. На двери одного из служебных помещений было написано: «Медпункт». Короткие составы по четыре вагона шли часто, один за другим, словно торопясь перевезти до начала воздушной тревоги всех тех, кому надо ехать.

      Когда Сомин вышел у Красных Ворот, было уже темно. Обходя сугробы, он пересек Садовое и пошел по Новой Басманной. Колонна грузовиков двигалась к вокзалам. Тускло светились голубые щелочки фар. В Басманном переулке стояла такая темень, что Володя не сразу разыскал знакомый дом. Все подъезды, выходящие на улицу, оказались заколоченными. Пришлось идти через двор, но и там была открыта только одна дверь. Сомин долго взбирался по узкой и скользкой лестнице, высоко задирал ноги, хватаясь за шаткие перила и обжигая спичками пальцы у дверей квартир.

      Как назло, квартиры были размещены в каком-то странном порядке: сначала сорок первая, а потом тридцать шестая. Израсходовав все спички, Володя постучал в первую попавшуюся дверь. Против ожидания, открыли сразу. Человек в ватнике, надетом поверх демисезонного пальто, держа коптилку в дрожащей руке, объяснил:

      – Доктор Шарапов – это этажом ниже, по коридору направо в следующую секцию. Там стоит у двери ящик с песком.

      Натолкнувшись на ящик с песком, Сомин принялся стучать в указанную дверь, но никто не откликался. В темноте послышались шаги и вспыхнул фонарик. Это были дружинницы пожарного звена – две женщины неопределенного возраста, закутанные до бровей. От них Володя узнал, что доктор Шарапов уже давно в армии, а его жена и дочь месяц назад приезжали и вскоре снова уехали. Куда – неизвестно. Во всей этой секции сейчас никто не живет, и поэтому спросить не у кого. А в домоуправлении тоже не знают. Там сейчас новые люди.

      Дружинницы не прочь были поболтать с морячком. «Уж не Маринкин ли жених? Или просто знакомый?»

      Володя сказал, что «просто знакомый», и побрел вниз по бесконечным этажам и коридорам. Все это напоминало кошмарный сон, когда идешь, блуждая во мраке, и не можешь никак найти выход.

      След Маринки потерялся окончательно. «Теперь не увижу до конца войны», – решил Сомин. Ему и в голову не приходило, что до конца войны он может не дожить.

      Вернувшись в казарму, Сомин столкнулся в дверях с Косотрубом. Разведчик был, против обыкновения, чем-то